ГЛАВА 3 Ангелы топятся в глиняной вазе
Широкое свиное рыло... Ах, всего лишь маска и высокий белый парик, донельзя напудренный и с красным бантиком сбоку. Ох, Дама была такой непостоянной, но несомненно она имела вкус.
Так вот, ее украшал парик и чудная маска, а одета она была в узкое парчовое платье, на подобие тех, которые мелкие дворянки носят на праздничные вечера. Сидела Дама на деревянном троне, с гвоздиками, которые сродни гирлянд обвивали спинку и подлокотники. Она постоянно теребила оборочки рукава, расправляя и снова комкая их.
А бедный мистер Данг, схватившись за голову, раскачивался на корточках у ее ног. Странные чувства он наверное испытывал... хрю... конечно же, он был напуган и не в себе, но многие просто напросто загоняют свои мысли в хлев, где те и томятся. Ведь люди могут окружать себя шелками и золотом, а мыслями все равно пребывают в грязном хлеву, откуда вырываются очень редко. Лишь тогда когда они сыты, довольны и мирны, они могут позволить себе по настоящему задуматься, а потом, как самые настоя... хрю... самые настоящие свиньи, испугавшись света, бегут назад в свой хлев.
- Вы знаете, что сейчас произойдет? - спросила Дама, на удивление спокойно и кратко, - да, конечно, вы и не должны знать.
А мистер Данг даже не поднял голову, он просто раскачивался взад-вперед.
Дама потерла руки в свежайших белых перчатках и продолжила:
- Даже не подберу слов... Ну и ладно, они ведь как плющ вокруг дерева, лишь мешают.
Она еще что-то говорила, то быстро и тихо, то размеренно и почти крича, я уж и не припомню...
* * *
А потом мы как то вдруг очутились в комнате, она словно выросла среди нас.
суббота, 13 марта 2010 г.
Духи Фантазма, глава 2
ДУХИ ФАНТАЗМА, ГЛАВА 2
СОБЕСЕДНИК
Новая глава, никем не читанная...
Звуки скрипки взметнулись вверх, как штора на ветру, и замолкли. Белый свет был настолько ослепительным, словно желал растворить глазные яблоки. Казалось он бил со всех щелей, но как только мужчина закрыл глаза, он сменился ровным, блеклым сиянием.
Странно. Единственная мысль, которая нашла отклик в мозгу, ведь все остальное он принимать не мог. Белый дымок, который словно отделился от света, стал светом облаченным в форму, окутал голову и шею, покалывая, словно шерстяной джемпер. Мужчина моргнул, и дымок опал, словно испугавшись. Он, как живой, откатился назад и принялся клубиться, разрастаясь на глазах. Откуда-то с верху, с невидимого потолка, опустились новые струйки дыма. Они были неощутимы, неосязаемы, но в тоже время реальны и умны. Через несколько минут он замер, подрагивая, как будто бы дыша.
Мужчина поднял голову, с вытаращенными глазами и сразу же опустил ее вниз, в ужасе крякнув. Он стоял на коленях посреди необозримой комнаты. Пуговицы на пальто отлетели, и меж полами одежды стал виден круглый живот.
Струйки дыма не изменились, но начали подрагивать еще сильнее. Сзади послышался голос.
* * *
Голос, послышавшийся из-за спины, в мгновение вывел из оцепенения человека.
- Наконец-таки вы здесь. Ждать было не долго, но этого я никогда не умела делать. Gaudet patientia duris (Долготерпение вознаграждается. Лат.)! - в голосе крылось бесчисленное множество эмоций, - я уже успела и выпить чаю и сменить наряд, а вы все не приходите. Кстати, кто вы?
Последняя фраза завела мужчину в тупик. Да и таинственный голос, и белый павильон не были легкими для понимания. Странно. Эта мысль снова разнеслась импульсом в голове, но затихла быстрее. Он попытался повернуться, но сделал это так неловко, что чуть не упал. Дым коварно опутывал ноги.
- Кто я... я... Вы не меня ждали? Конечно, какой глупый вопрос, конечно не меня... Я наверное потерял сознание или что-то вроде этого... Знаете, у меня иногда проблемы с сердцем... Я... Я Гильберт Данг, хотя вы это знаете, к чему я это говорю... Прочитали имя в моем медицинском листке, а я тут представляюсь... Ух, простите.
Мужчина сконфуженно крякнул и продолжил.
- Это лечебница? Сколько я уже здесь? Я помню... Я помню как сидел в типографии... Зашел на чай к своему приятелю, знаете ли, обсудить новый учебник и... – мистер Данг на секунду тревожно поднял голову, - я же успел передать ему некоторые бумаги, да? То есть, он не отдал их вам или мне... Ведь он их забрал?
Мистер Данг предпринял еще одну попытку повернуться к говорившей. Белый дымок встревожено заклокотал, словно пар из кипящего чайника.
И вот, нетерпеливому взгляду представилась женщина, высокая и худая как жердь. Она была одета в платье, с длинным черно-оранжевым шлейфом и воротником-стойкой, напоминавшим вороты в мантиях священников. Темно-каштановые волосы растекались по спине и плечам, а под ними была... маска. Насыщенно-оранжевая, как цвет закатного неба, с двумя черными, острыми перьями. Маска не выражала никаких эмоций, например грусти или смеха. Лишь две широких прорези для глаз, отороченные черной тканью и два пера.
- Это... Это не больница? – запинаясь, проговорил Гильберт.
Как? Сумасшедшая? Кто будет разгуливать в здании в таком наряде? Если он только не попал в театр... Странно. Очень-очень странно.
Женщина молчала и замерла, как восковая фигура. Да, гораздо уместнее этот наряд смотрелся бы на кукле из воска.
Вокруг мужчины начал собираться дымок, но дотрагиваться до женщины в маске он, по видимому, не хотел.
Через несколько секунд женщина словно вышла из оцепенения и вздрогнула, всколыхнув черно-оранжевое платье.
- Нет-нет, так не пойдет, голубчик, - послышались нотки зарождающейся истерики, - оставь свою крыску в себе. Не нужно здесь пакостить.
Она немного наклонила голову, тряхнув волосами, словно желая их расправить.
- Прекратить! Немедленно!
Она подошла к нему, ступая легко, точно идя по битому стеклу. Данг осоловело моргал, пытаясь понять что к чему. Его мозг с усердием пытался затолкать все вопросы в глубь, очевидно опасаясь за сохранность нервной системы. Мысли напоминали теперь куски теста – обрывочные, вязкие.
- Вот так кто лучше... И эта глупая штука под названием разум тебе пока не пригодится.
Ее узкая ладонь коснулась полного плеча мужчины, затем скользнула чуть ниже. Палец дотронулся до груди, словно ударил легким электрическим импульсом, но не возбуждая, а наоборот действуя как снотворное.
- Мне всегда не хватало собеседника... Кого-нибудь упрямого, убежденного в своих взглядах. И убежденного посильнее – чем сильнее, тем интереснее. Вы ведь никуда не торопитесь? – в голосе послышалась снисходительность, которая была совершенно не уместной здесь, - не молчите, скажите что-нибудь такое... Да что-нибудь, да держите ваши эмоции при себе.
Дымок начал быстро двигаться взад-вперед, словно убаюкивая гостя. Гильберт с опаской взглянул на него и вопросительно открыл рот.
Женщина его опередила:
- Ничего-ничего, мой дорогой, не волнуйтесь, ведь как я вижу, вас это немного смущает? Ничего-ничего, - последние слова прозвучали вместе с эффектным щелчком пальцев, после чего весь дымок на секунду замер, а за тем с неестественным шелестом спланировал вниз, превратившись в белоснежную бумагу. Бумага тоже выглядела ненормально, напоминая непрозрачные стеклянные осколки. Мозг заработал еще сильнее, пытаясь затолкнуть, утрамбовать, запихнуть все увиденное в самые дальние закоулки, чтобы убрать их позже, вынести, как выносят ведро с мусором. В пустоте между тысячью осколков бумаги виднелся сероватый мрамор, с яркими, розовыми прожилками. Гильберт подумал, что самое нормальное что есть в этой комнате – это пол. Пол, почва, грунт, основа для его жизни. Один тревожащий его объект исчез.
Последующие слова этой ведьмы в оранжевом были не услышаны – частично замутненные испугом, частично нервами. Лишь голос, хрустящий переливами звучания.
СОБЕСЕДНИК
Новая глава, никем не читанная...
Звуки скрипки взметнулись вверх, как штора на ветру, и замолкли. Белый свет был настолько ослепительным, словно желал растворить глазные яблоки. Казалось он бил со всех щелей, но как только мужчина закрыл глаза, он сменился ровным, блеклым сиянием.
Странно. Единственная мысль, которая нашла отклик в мозгу, ведь все остальное он принимать не мог. Белый дымок, который словно отделился от света, стал светом облаченным в форму, окутал голову и шею, покалывая, словно шерстяной джемпер. Мужчина моргнул, и дымок опал, словно испугавшись. Он, как живой, откатился назад и принялся клубиться, разрастаясь на глазах. Откуда-то с верху, с невидимого потолка, опустились новые струйки дыма. Они были неощутимы, неосязаемы, но в тоже время реальны и умны. Через несколько минут он замер, подрагивая, как будто бы дыша.
Мужчина поднял голову, с вытаращенными глазами и сразу же опустил ее вниз, в ужасе крякнув. Он стоял на коленях посреди необозримой комнаты. Пуговицы на пальто отлетели, и меж полами одежды стал виден круглый живот.
Струйки дыма не изменились, но начали подрагивать еще сильнее. Сзади послышался голос.
* * *
Голос, послышавшийся из-за спины, в мгновение вывел из оцепенения человека.
- Наконец-таки вы здесь. Ждать было не долго, но этого я никогда не умела делать. Gaudet patientia duris (Долготерпение вознаграждается. Лат.)! - в голосе крылось бесчисленное множество эмоций, - я уже успела и выпить чаю и сменить наряд, а вы все не приходите. Кстати, кто вы?
Последняя фраза завела мужчину в тупик. Да и таинственный голос, и белый павильон не были легкими для понимания. Странно. Эта мысль снова разнеслась импульсом в голове, но затихла быстрее. Он попытался повернуться, но сделал это так неловко, что чуть не упал. Дым коварно опутывал ноги.
- Кто я... я... Вы не меня ждали? Конечно, какой глупый вопрос, конечно не меня... Я наверное потерял сознание или что-то вроде этого... Знаете, у меня иногда проблемы с сердцем... Я... Я Гильберт Данг, хотя вы это знаете, к чему я это говорю... Прочитали имя в моем медицинском листке, а я тут представляюсь... Ух, простите.
Мужчина сконфуженно крякнул и продолжил.
- Это лечебница? Сколько я уже здесь? Я помню... Я помню как сидел в типографии... Зашел на чай к своему приятелю, знаете ли, обсудить новый учебник и... – мистер Данг на секунду тревожно поднял голову, - я же успел передать ему некоторые бумаги, да? То есть, он не отдал их вам или мне... Ведь он их забрал?
Мистер Данг предпринял еще одну попытку повернуться к говорившей. Белый дымок встревожено заклокотал, словно пар из кипящего чайника.
И вот, нетерпеливому взгляду представилась женщина, высокая и худая как жердь. Она была одета в платье, с длинным черно-оранжевым шлейфом и воротником-стойкой, напоминавшим вороты в мантиях священников. Темно-каштановые волосы растекались по спине и плечам, а под ними была... маска. Насыщенно-оранжевая, как цвет закатного неба, с двумя черными, острыми перьями. Маска не выражала никаких эмоций, например грусти или смеха. Лишь две широких прорези для глаз, отороченные черной тканью и два пера.
- Это... Это не больница? – запинаясь, проговорил Гильберт.
Как? Сумасшедшая? Кто будет разгуливать в здании в таком наряде? Если он только не попал в театр... Странно. Очень-очень странно.
Женщина молчала и замерла, как восковая фигура. Да, гораздо уместнее этот наряд смотрелся бы на кукле из воска.
Вокруг мужчины начал собираться дымок, но дотрагиваться до женщины в маске он, по видимому, не хотел.
Через несколько секунд женщина словно вышла из оцепенения и вздрогнула, всколыхнув черно-оранжевое платье.
- Нет-нет, так не пойдет, голубчик, - послышались нотки зарождающейся истерики, - оставь свою крыску в себе. Не нужно здесь пакостить.
Она немного наклонила голову, тряхнув волосами, словно желая их расправить.
- Прекратить! Немедленно!
Она подошла к нему, ступая легко, точно идя по битому стеклу. Данг осоловело моргал, пытаясь понять что к чему. Его мозг с усердием пытался затолкать все вопросы в глубь, очевидно опасаясь за сохранность нервной системы. Мысли напоминали теперь куски теста – обрывочные, вязкие.
- Вот так кто лучше... И эта глупая штука под названием разум тебе пока не пригодится.
Ее узкая ладонь коснулась полного плеча мужчины, затем скользнула чуть ниже. Палец дотронулся до груди, словно ударил легким электрическим импульсом, но не возбуждая, а наоборот действуя как снотворное.
- Мне всегда не хватало собеседника... Кого-нибудь упрямого, убежденного в своих взглядах. И убежденного посильнее – чем сильнее, тем интереснее. Вы ведь никуда не торопитесь? – в голосе послышалась снисходительность, которая была совершенно не уместной здесь, - не молчите, скажите что-нибудь такое... Да что-нибудь, да держите ваши эмоции при себе.
Дымок начал быстро двигаться взад-вперед, словно убаюкивая гостя. Гильберт с опаской взглянул на него и вопросительно открыл рот.
Женщина его опередила:
- Ничего-ничего, мой дорогой, не волнуйтесь, ведь как я вижу, вас это немного смущает? Ничего-ничего, - последние слова прозвучали вместе с эффектным щелчком пальцев, после чего весь дымок на секунду замер, а за тем с неестественным шелестом спланировал вниз, превратившись в белоснежную бумагу. Бумага тоже выглядела ненормально, напоминая непрозрачные стеклянные осколки. Мозг заработал еще сильнее, пытаясь затолкнуть, утрамбовать, запихнуть все увиденное в самые дальние закоулки, чтобы убрать их позже, вынести, как выносят ведро с мусором. В пустоте между тысячью осколков бумаги виднелся сероватый мрамор, с яркими, розовыми прожилками. Гильберт подумал, что самое нормальное что есть в этой комнате – это пол. Пол, почва, грунт, основа для его жизни. Один тревожащий его объект исчез.
Последующие слова этой ведьмы в оранжевом были не услышаны – частично замутненные испугом, частично нервами. Лишь голос, хрустящий переливами звучания.
ДУХИ ФАНТАЗМА
Духи Фантазма, глава первая, "Свеча с Ароматами"
Глава первая, Свеча с ароматами
Творчество по Аркануму немного приостановлено...
Изогнутый фонарь блеснул, словно прощаясь с миром, и погас в треске стекла. Стекольная пыль разостлалась по снегу, незаметно смешиваясь и исчезая в зиме.
Мороз уж и не был таким сильным - обычная погода в Шарлеруа, город, где пейзажи Бельгии умалялись и обесславливались фабричным дымом, призраком витавшим над сталелитейными фабриками.
Шел легкий снег, и прикасаясь к земле, превращался в пушистую массу. Уборщики, а тем более фонарщики считались людьми здесь ненужными, а профессии их смехотворными.
Город впадал в привычную вечернюю дрему, накатывая на людей волны апатии. Несколько часов назад подмастерья огненных дел покинули цеха, совершенно разбитыми и опустошенными, еще чувствуя в ушах ритмичные звуки машин. Красные щеки и опаленные брови приятно пощипывало на морозе. Скоро начнется вторая смена, и вереница других рабочих потянется к пышущим жаром фабрикам.
В череде маленьких домиков было трудно заметить человека, который упорно и быстро шел куда-то, словно перекатывая свое грузное тело. Облачен он был в темное пальто, с несколькими большими, серебряными пуговицами. Его голова начала лысеть, и сзади, сквозь ворох и без того реденьких русых волос, пробивалась плешь. Нос был до боли похож на рыболовный крючок, а на нем крепко сидели маленькие, круглые очки.
Серые домики внезапно прервались аллеей, параллельной к узкой реке. Ни на секунду не остановившись, и не взглянув на темную, металлическую воду, мужчина направился дальше, натужно пыхтя и придерживая кипу бумаг под мышкой.
Наиболее прекрасным город был в этой части, лишенной фабричного вереска и людской суеты. Нижний город, его самое дно... Среди всей черни это место казалось настоящим оазисом. Церковь Святого Антония белела среди грязной брусчатки, но мужчина даже не повернулся в ее сторону. Выбрав ответвление дороги, он обогнул храм, и отдышавшись, поднялся по мелким ступеням Биржевого Пассажа.
Пассаж представлял собой два огромных здания, соединенных крышей из балок, с непрозрачным, сальным стеклом. Магазины, размещавшиеся там, уже закрылись, а свет фонарей словно указывал на эту, по его мнению, ошибку.
Лишь в одном, узком и зарешеченном окне моргал огонек. Мужчина остановился, и сняв очки, устало вытащил бумаги, мельком перечитывая.
* * *
Тесная комнатка освещалась двумя лампами. Струя огня так и норовила вырваться из стекольных оков, но они выпускали только терпкий запах газа. Необыкновенно высокий стол. На нем помещалась печатная машинка с двумя, уже почти закончившимися лентами.
Узкий, высокий старик, рывком поднял голову. Высокие залысины придавали ему иссохший вид. Бледные руки напоминали паучьи лапы, и впечатление от них было самое неприятное.
- Вы. Да я помню, - без всякого приветствия начал старик, поглаживая пальцами стол, - немного рановато, но ничего. Как понимаете, все равно придется... кгхм... заплатить. Хоть я совершенно с вами согласен в этом деле.
Мужчина в темном пальто недовольно поджал губы и вытащил небольшой сверток, обернутый в серую бумагу. Его лицо выражало крайнее презрение.
- Отлично, просто великолепно, - сухо отозвался старик, забирая сверток, - ну а теперь вашу рецензию. Надеюсь, она достаточно... кгхм... ядовитая?
- Это не ваше дело, - осипшим голосом произнес мужчина, - и как вы понимаете, я не отдал бы такой суммы, если бы хотел опубликовать похвалить эти малоумные фантазии расстроенного мозга. Несуразности!
Его собеседник осклабился и довольно кивнул.
- Я не ошибся в вас... Да и вы во мне не ошиблись, - кивнул он, поднимаясь со стула, - подождите минуту, я посчитаю строки.
Мужчина в пальто кивнул, и с трудом взгромоздился на стул. Внезапно, его взгляд наткнулся на широкую, фиолетовую свечку. От нее исходил манящий запах лаванды.
- А это-то что? Откуда у вас эта вещица?
Старик остановился на пороге.
- Кгхм, это... Лишь маленький подарочек, свеча с ароматами... Не подумайте ничего такого, я вообще хотел ее выбросить... – смутился он, торопливо выйдя.
Мужчина заерзал на месте, ехидно улыбнувшись.
- Свеча... Как мило. Не думал, что этот древний старикан будет таким разнеженным... Пхе!
Он порылся в пальто и вытащил маленькую, изящную зажигалку. Вспыхнул огонек и переметнулся на подгорелый фитиль свечи. Аромат лаванды поплыл по комнате.
- Тепло... Пусть погорит, разгонит спертый воздух, - блаженно пробормотал мужчина, поднося руку к свече.
Жаркий огонек возрос и потянулся к руке, лизнув ладонь. Мужчина вскрикнул от боли и дернулся.
Мороз уж и не был таким сильным - обычная погода в Шарлеруа, город, где пейзажи Бельгии умалялись и обесславливались фабричным дымом, призраком витавшим над сталелитейными фабриками.
Шел легкий снег, и прикасаясь к земле, превращался в пушистую массу. Уборщики, а тем более фонарщики считались людьми здесь ненужными, а профессии их смехотворными.
Город впадал в привычную вечернюю дрему, накатывая на людей волны апатии. Несколько часов назад подмастерья огненных дел покинули цеха, совершенно разбитыми и опустошенными, еще чувствуя в ушах ритмичные звуки машин. Красные щеки и опаленные брови приятно пощипывало на морозе. Скоро начнется вторая смена, и вереница других рабочих потянется к пышущим жаром фабрикам.
В череде маленьких домиков было трудно заметить человека, который упорно и быстро шел куда-то, словно перекатывая свое грузное тело. Облачен он был в темное пальто, с несколькими большими, серебряными пуговицами. Его голова начала лысеть, и сзади, сквозь ворох и без того реденьких русых волос, пробивалась плешь. Нос был до боли похож на рыболовный крючок, а на нем крепко сидели маленькие, круглые очки.
Серые домики внезапно прервались аллеей, параллельной к узкой реке. Ни на секунду не остановившись, и не взглянув на темную, металлическую воду, мужчина направился дальше, натужно пыхтя и придерживая кипу бумаг под мышкой.
Наиболее прекрасным город был в этой части, лишенной фабричного вереска и людской суеты. Нижний город, его самое дно... Среди всей черни это место казалось настоящим оазисом. Церковь Святого Антония белела среди грязной брусчатки, но мужчина даже не повернулся в ее сторону. Выбрав ответвление дороги, он обогнул храм, и отдышавшись, поднялся по мелким ступеням Биржевого Пассажа.
Пассаж представлял собой два огромных здания, соединенных крышей из балок, с непрозрачным, сальным стеклом. Магазины, размещавшиеся там, уже закрылись, а свет фонарей словно указывал на эту, по его мнению, ошибку.
Лишь в одном, узком и зарешеченном окне моргал огонек. Мужчина остановился, и сняв очки, устало вытащил бумаги, мельком перечитывая.
* * *
Тесная комнатка освещалась двумя лампами. Струя огня так и норовила вырваться из стекольных оков, но они выпускали только терпкий запах газа. Необыкновенно высокий стол. На нем помещалась печатная машинка с двумя, уже почти закончившимися лентами.
Узкий, высокий старик, рывком поднял голову. Высокие залысины придавали ему иссохший вид. Бледные руки напоминали паучьи лапы, и впечатление от них было самое неприятное.
- Вы. Да я помню, - без всякого приветствия начал старик, поглаживая пальцами стол, - немного рановато, но ничего. Как понимаете, все равно придется... кгхм... заплатить. Хоть я совершенно с вами согласен в этом деле.
Мужчина в темном пальто недовольно поджал губы и вытащил небольшой сверток, обернутый в серую бумагу. Его лицо выражало крайнее презрение.
- Отлично, просто великолепно, - сухо отозвался старик, забирая сверток, - ну а теперь вашу рецензию. Надеюсь, она достаточно... кгхм... ядовитая?
- Это не ваше дело, - осипшим голосом произнес мужчина, - и как вы понимаете, я не отдал бы такой суммы, если бы хотел опубликовать похвалить эти малоумные фантазии расстроенного мозга. Несуразности!
Его собеседник осклабился и довольно кивнул.
- Я не ошибся в вас... Да и вы во мне не ошиблись, - кивнул он, поднимаясь со стула, - подождите минуту, я посчитаю строки.
Мужчина в пальто кивнул, и с трудом взгромоздился на стул. Внезапно, его взгляд наткнулся на широкую, фиолетовую свечку. От нее исходил манящий запах лаванды.
- А это-то что? Откуда у вас эта вещица?
Старик остановился на пороге.
- Кгхм, это... Лишь маленький подарочек, свеча с ароматами... Не подумайте ничего такого, я вообще хотел ее выбросить... – смутился он, торопливо выйдя.
Мужчина заерзал на месте, ехидно улыбнувшись.
- Свеча... Как мило. Не думал, что этот древний старикан будет таким разнеженным... Пхе!
Он порылся в пальто и вытащил маленькую, изящную зажигалку. Вспыхнул огонек и переметнулся на подгорелый фитиль свечи. Аромат лаванды поплыл по комнате.
- Тепло... Пусть погорит, разгонит спертый воздух, - блаженно пробормотал мужчина, поднося руку к свече.
Жаркий огонек возрос и потянулся к руке, лизнув ладонь. Мужчина вскрикнул от боли и дернулся.
Глава 3
Третья глава книги
Скрипнула дверь. В нос ударил странный коктейль из запахов. Двое, сидящие за низкой стойкой, даже не обернулись. Трактирщик с грохотом поставил огромную кружку на стол, расплескав пиво.
- Вам нужно пиво или комната? – хрипло спросил трактирщик без всякого приветствия.
- Второе, - попытался улыбнутся фокусник, - нам нужен номер.
- Номер вы будете снимать в Таранте, с какой-нибудь очаровательной проституткой, - гаркнул шинкарь, - двадцать медяков и комната ваша целую ночь.
Дюфтон кивнул, и что-то тихо прошептал, опустив руку на стойку.
- Отлично, - уже спокойнее произнес трактирщик, перебирая пальцами воздух, - вот ваша сдача.
Он порылся в засаленном фартуке и вытащил несколько монеток.
- Спасибо, - мягко улыбнулся Дюфтон, - спасибо большое.
- Ваша комната по коридору слева. Там всего две двери.
* * *
- Значит, вы работали иллюзионистом? – удивленно спросил Вирджил, когда они шли по узкому коридорчику к номеру, - получить сдачу из воздуха – да, это высшее мастерство. Кажется, Иоахим остановился здесь...
Он толкнул старую, но старательно выкрашенную дверь, тихо вскрикнув.
- Да-да, в Калладоне я работал фокусником... Всякие представления, цирк знаете ли... И эти необычные умения можно вполне применить здесь, - довольно ответил Дюфтон, заходя следом...
- Извините, что прерываю вас, но кажется, что Иоахим кое-что нашел...этих ребят... – тихо произнес Вирджил, указывая на пол.
Два трупа лежали лицами вниз. Крови не было, но стало видно, что жизнь их давно покинула. Рядом валялись кинжалы, с темными, ржавыми рукоятками.
- Но... но кто это..? – ошеломленно пролепетал Йозеф, - здесь останавливался Иоахим?
- Это похоже на часть большого заговора... Заговора против вас... И не кажутся вам амулеты этих людей слегка знакомыми? – ответил Вирджил, снимая из трупов медальоны. Октаграммы четко блестели при тусклом свете керосиновых ламп.
- Такие же, как у того огра... Который вызвал крушение дирижабля... Но как они узнали?
Вирджил не ответил, и только задумчиво обозрел комнату. Подойдя к широкой кровати, он поднял небольшой листок.
- Это от Иоахима. Похоже, нам следует поменять номер…
* * *
Начинался день. Проведя бессонную ночь в номере – менять его было бы подозрительно, а гостиницу все равно не убирали. Обнаружить трупы могли через долгое время – когда Вирджил и Дюфтон находились бы далеко от Туманных Холмов.
- Нам следует быстро привести себя в надлежащий вид, и любым образом достать карту... Я очень давно был в Таранте – а дорога к нему очень далека... – произнес Вирджил, шагая вместе с Йозефом к одному из магазинов.
Низкий, белый домик просто сверкал своей вывеской. Вокруг прогуливались куры, устроив шумную возню вокруг нескольких хлебных крошек.
Магазин встретил посетителей прохладой. Почти все пространство занимали широкие столы, на которых было выложен товар – чугунные решетки, чайники, зелья, лопаты, разнообразные шестерни и тряпки. На стенах раскинулись ржавые мечи с деревянными щитами и несколькими робами. Заправлял всем Ристецце - юркий торговец-импортер.
- Приветствую вас! – крикнул он, рывком поднимаясь со стула, - что вам угодно? Одежду? У меня лучшая ткань в этом городе! Все самое лучшее и необычное здесь! Меня зовут Ристецце – я уверен, вы слышали об мне, верно? Лучшие товары здесь! Я император... Простите, импортер – но разницы между этими словами в три буквы, правда?
Фокусник вздохнул.
- Я не прочь бы сменить одежду... Мой костюм – видите что с ним? И возможно, у вас имеются очки... Или монокль...
- Да-да-да, - перебил Ристецце Йозефа, - здесь вы можете достать все что угодно! И даже не ходите в другие магазины – они просто дешевая дешевка, вы понимаете? Рядом торгует сумасшедший полурослик – даже не пытайтесь купить у него часы или прочую технологическую ерунду – он близко дружит с Джонглом Дангом. Вы знаете его? Нет, не знаете? Маленький, сбрендивший карлик... Поставит свечку, бегает около нее и бормочет-бормочет-бормочет... Никакой пользы – лишь дым да гарь. А как он ненавидит технологию! Этот городок поддерживает паровой двигатель – знаете ли фонари и электричество... Польза недюжинная, да? Так что он задумал! Двигатель разрушить! Будто его хилое волшебство сможет это сделать! Кстати, Ристецце эксперт и по всяким штукам – магическим и обычным. Знаете... какой-нибудь надутый маг читает заклинание на вещь и делает ее магической. После этого она делает странные штуки с людьми, или красит деревья в голубой цвет, или выращивает вам третью руку... ну, магия! Понимаете?
- Да, но... – попытался вклиниться в бурлящий словесный поток фокусник.
- Магия и технология - это две стороны одной медали, да? Одна из них изменяет природу, и это магия, а другая использует ее. Поэтому они не слишком удачно сочетаются друг с другом... одна всегда стремится повредить другую, нет? У Ристецце они стоят на разных полках... Так вот – в другие магазины не пойдете, хорошо? Рядом мне коптит воздух Ллойд Гурлос – кузнец, знаете ли, и окна открыть совершенно не возможно. Руки огромные, тело тоже, а ум никак не поместится! Улавливаете мою мысль? И ищет-ищет-ищет руду – чтоб ему попусту было! Как вроде не понимает, что эту деревушку уже покорил я – и мой магазин лучший! Знаете, этот городок шахтерский и промышляет добычей руды руды, и даже ее в последнее время немного. Годы назад старая серебряная шахта Бесси Тун внесла немалое оживление в дела Туманных Холмов. Жила истощилась, а с ней и почти вся местная коммерция... теперь из старой Бесси поднимают только руду... А нашему Ллоду ее как раз и не перепало, - хихикнул Ристецце, шныряя по полкам как таракан, доставая уйму вещей, - Старая Бесси прямо к западу от города, а потом немного на север. Люди уже давно туда не ходят...народ Туманных Холмов всегда был несколько суеверен насчет старой Бесси... А кто она? Это была старушка, местная жительница. Владела серебряной шахтой. Довольно странная старая леди... Ну, народ поговаривал, что она никогда не спит, и стерва первостатейная...типичный городской треп. Кое-кто говорил, что она чуть не порвала старого Зефа Йетца на грелки, когда он присел на ее диван... А когда шахта начала истощаться, по-моему, она действительно свихнулась. Однажды она пошла туда, уволила всех рабочих и спустилась в шахту. Говорят, с тех пор ее никто не видел... Ну и черт с ней, верно?
Вирджил демонстративно зажал руками уши. Йозеф сделал плавное движение свой тросточкой. Ристецце закашлявшись, уронил себе на ногу тяжелый чайник.
- Вместо этого пожелтевшего вороха деревенских сплетен я бы попросил себе новый костюм, - спокойно произнес Йозеф, - моему другу тоже не мешало бы переодеться.
- Нет, не нужно, - отозвался Вирджил, - это мой наряд, роба панаризма... Не стоит, сэр.
Дюфтон кивнул.
- Ах да, вы продаете карты? Хотелось бы уточнить дорогу до Таранта...
- Здесь есть все! За определенную плату, - с готовностью отозвался Ристецце, - карты, свитки, книги... И костюм? У меня имеется шерстяная куртка – сейчас в моде такое, да? Теплая, удобная!
Торговец оббежал Дюфтона и вытащил откуда-то вешалку с красивой, черной курткой с блестящими, медными пуговицами.
- Вот-вот, это вам так к лицу! Или нет? Вам нравится такое?
Дюфтон отрицательно покачал головой.
- А у вас есть жилеты?
- У меня есть все? Вот, красивый, шелковый жилет! И под него рубашка с запонками! Последнее слово моды! Так одеваются только самые изысканные джентльмены!
- Неплохо-неплохо, - пробормотал фокусник, снимая рваный пиджак, - то что надо. А карта?
- Да, вот она! Знаете ли, лучшая бумага, наичернейшие чернила! - Ристецце протянул сложенную карту фокуснику, подмигнув Вирджилу, - у вас не завалялась какая-то диковинка? Я имею в виду не эти ужасные чайники и сковороды, а что-то эдакое...
- А что бы вы сказали насчет этого кольца? – протянул Дюфтон, снимая серебряный ободок.
Ристецце воодушевленно вырвал кольцо, и прищурившись его осмотрел.
- Ну что же – хорошая работа, серебро с эмалью. Такое серебро и рядом не валялось с серебром Туманных Холмов, видите как сверкает? Я дал бы за него пятьдесят монет. Серебром естественно – кольцо серебряное и серебряная оплата. То есть – оплата серебром... Вы улавливаете схожесть?
- А кому принадлежит надпись «Шуйлер и сыновья»? Вы не знаете?
- Так почему же – знаю. Я много чего знаю... И много что видел... О, чего только Ристецце не видел, друг мой! Глубочайшие из старых пещер карликов, где алмазы огромными канделябрами свисают со стен, и золотые жилы широки, как реки... Ристецце, который катался в изукрашенной самоцветами коляске Гарринсбургов, гулял по садовым террасам старого Арленда среди баронов и королей, бросал лилии в охотников на волков Хантингтон Дэйла... Да! Ристецце был богом! Династия банкиров Уиллоусби была по сравнению с Ристецце детьми, клянчащими игрушки. Когда-то Ристецце держал лучшее место на Мелорском Базаре, где наложницы платят за свои шелка и благовония рубинами и бриллиантами... А Тарант? Величайший город из них всех! Тарант, огромным зверем дремлющий на отмелях залива Морбихан. Тарант, весь в боевых шрамах, отважный! А как его улицы и бульвары причудливо сплетаются, усеянные домами и большими торговыми зданиями! А сколько там богачей, которые можно сказать ровня мне! Муры, Престоны, Таррелон-Данны. И Шуйлеры с Девонширской Улицы, 44! Эти странные Шуйлеры-ювелиры, которые, подобно мне, имеют дело с редким и необычным...
- Ровня вам? – усмехнулся Дюфтон. Надоедливый торговец начал его забавлять, - так почему вы здесь, а не там, в Таранте, вместе с ними?
- Ристецце видит, что вам недоступны тонкости этики бизнесмена. Туманные Холмы? Тьфу! Маленький городишко, слишком маленький для легендарного Ристецце! Если бы не временные... эээ... финансовые неурядицы, только бы меня здесь и видели!
- Вам нужно пиво или комната? – хрипло спросил трактирщик без всякого приветствия.
- Второе, - попытался улыбнутся фокусник, - нам нужен номер.
- Номер вы будете снимать в Таранте, с какой-нибудь очаровательной проституткой, - гаркнул шинкарь, - двадцать медяков и комната ваша целую ночь.
Дюфтон кивнул, и что-то тихо прошептал, опустив руку на стойку.
- Отлично, - уже спокойнее произнес трактирщик, перебирая пальцами воздух, - вот ваша сдача.
Он порылся в засаленном фартуке и вытащил несколько монеток.
- Спасибо, - мягко улыбнулся Дюфтон, - спасибо большое.
- Ваша комната по коридору слева. Там всего две двери.
* * *
- Значит, вы работали иллюзионистом? – удивленно спросил Вирджил, когда они шли по узкому коридорчику к номеру, - получить сдачу из воздуха – да, это высшее мастерство. Кажется, Иоахим остановился здесь...
Он толкнул старую, но старательно выкрашенную дверь, тихо вскрикнув.
- Да-да, в Калладоне я работал фокусником... Всякие представления, цирк знаете ли... И эти необычные умения можно вполне применить здесь, - довольно ответил Дюфтон, заходя следом...
- Извините, что прерываю вас, но кажется, что Иоахим кое-что нашел...этих ребят... – тихо произнес Вирджил, указывая на пол.
Два трупа лежали лицами вниз. Крови не было, но стало видно, что жизнь их давно покинула. Рядом валялись кинжалы, с темными, ржавыми рукоятками.
- Но... но кто это..? – ошеломленно пролепетал Йозеф, - здесь останавливался Иоахим?
- Это похоже на часть большого заговора... Заговора против вас... И не кажутся вам амулеты этих людей слегка знакомыми? – ответил Вирджил, снимая из трупов медальоны. Октаграммы четко блестели при тусклом свете керосиновых ламп.
- Такие же, как у того огра... Который вызвал крушение дирижабля... Но как они узнали?
Вирджил не ответил, и только задумчиво обозрел комнату. Подойдя к широкой кровати, он поднял небольшой листок.
- Это от Иоахима. Похоже, нам следует поменять номер…
* * *
Начинался день. Проведя бессонную ночь в номере – менять его было бы подозрительно, а гостиницу все равно не убирали. Обнаружить трупы могли через долгое время – когда Вирджил и Дюфтон находились бы далеко от Туманных Холмов.
- Нам следует быстро привести себя в надлежащий вид, и любым образом достать карту... Я очень давно был в Таранте – а дорога к нему очень далека... – произнес Вирджил, шагая вместе с Йозефом к одному из магазинов.
Низкий, белый домик просто сверкал своей вывеской. Вокруг прогуливались куры, устроив шумную возню вокруг нескольких хлебных крошек.
Магазин встретил посетителей прохладой. Почти все пространство занимали широкие столы, на которых было выложен товар – чугунные решетки, чайники, зелья, лопаты, разнообразные шестерни и тряпки. На стенах раскинулись ржавые мечи с деревянными щитами и несколькими робами. Заправлял всем Ристецце - юркий торговец-импортер.
- Приветствую вас! – крикнул он, рывком поднимаясь со стула, - что вам угодно? Одежду? У меня лучшая ткань в этом городе! Все самое лучшее и необычное здесь! Меня зовут Ристецце – я уверен, вы слышали об мне, верно? Лучшие товары здесь! Я император... Простите, импортер – но разницы между этими словами в три буквы, правда?
Фокусник вздохнул.
- Я не прочь бы сменить одежду... Мой костюм – видите что с ним? И возможно, у вас имеются очки... Или монокль...
- Да-да-да, - перебил Ристецце Йозефа, - здесь вы можете достать все что угодно! И даже не ходите в другие магазины – они просто дешевая дешевка, вы понимаете? Рядом торгует сумасшедший полурослик – даже не пытайтесь купить у него часы или прочую технологическую ерунду – он близко дружит с Джонглом Дангом. Вы знаете его? Нет, не знаете? Маленький, сбрендивший карлик... Поставит свечку, бегает около нее и бормочет-бормочет-бормочет... Никакой пользы – лишь дым да гарь. А как он ненавидит технологию! Этот городок поддерживает паровой двигатель – знаете ли фонари и электричество... Польза недюжинная, да? Так что он задумал! Двигатель разрушить! Будто его хилое волшебство сможет это сделать! Кстати, Ристецце эксперт и по всяким штукам – магическим и обычным. Знаете... какой-нибудь надутый маг читает заклинание на вещь и делает ее магической. После этого она делает странные штуки с людьми, или красит деревья в голубой цвет, или выращивает вам третью руку... ну, магия! Понимаете?
- Да, но... – попытался вклиниться в бурлящий словесный поток фокусник.
- Магия и технология - это две стороны одной медали, да? Одна из них изменяет природу, и это магия, а другая использует ее. Поэтому они не слишком удачно сочетаются друг с другом... одна всегда стремится повредить другую, нет? У Ристецце они стоят на разных полках... Так вот – в другие магазины не пойдете, хорошо? Рядом мне коптит воздух Ллойд Гурлос – кузнец, знаете ли, и окна открыть совершенно не возможно. Руки огромные, тело тоже, а ум никак не поместится! Улавливаете мою мысль? И ищет-ищет-ищет руду – чтоб ему попусту было! Как вроде не понимает, что эту деревушку уже покорил я – и мой магазин лучший! Знаете, этот городок шахтерский и промышляет добычей руды руды, и даже ее в последнее время немного. Годы назад старая серебряная шахта Бесси Тун внесла немалое оживление в дела Туманных Холмов. Жила истощилась, а с ней и почти вся местная коммерция... теперь из старой Бесси поднимают только руду... А нашему Ллоду ее как раз и не перепало, - хихикнул Ристецце, шныряя по полкам как таракан, доставая уйму вещей, - Старая Бесси прямо к западу от города, а потом немного на север. Люди уже давно туда не ходят...народ Туманных Холмов всегда был несколько суеверен насчет старой Бесси... А кто она? Это была старушка, местная жительница. Владела серебряной шахтой. Довольно странная старая леди... Ну, народ поговаривал, что она никогда не спит, и стерва первостатейная...типичный городской треп. Кое-кто говорил, что она чуть не порвала старого Зефа Йетца на грелки, когда он присел на ее диван... А когда шахта начала истощаться, по-моему, она действительно свихнулась. Однажды она пошла туда, уволила всех рабочих и спустилась в шахту. Говорят, с тех пор ее никто не видел... Ну и черт с ней, верно?
Вирджил демонстративно зажал руками уши. Йозеф сделал плавное движение свой тросточкой. Ристецце закашлявшись, уронил себе на ногу тяжелый чайник.
- Вместо этого пожелтевшего вороха деревенских сплетен я бы попросил себе новый костюм, - спокойно произнес Йозеф, - моему другу тоже не мешало бы переодеться.
- Нет, не нужно, - отозвался Вирджил, - это мой наряд, роба панаризма... Не стоит, сэр.
Дюфтон кивнул.
- Ах да, вы продаете карты? Хотелось бы уточнить дорогу до Таранта...
- Здесь есть все! За определенную плату, - с готовностью отозвался Ристецце, - карты, свитки, книги... И костюм? У меня имеется шерстяная куртка – сейчас в моде такое, да? Теплая, удобная!
Торговец оббежал Дюфтона и вытащил откуда-то вешалку с красивой, черной курткой с блестящими, медными пуговицами.
- Вот-вот, это вам так к лицу! Или нет? Вам нравится такое?
Дюфтон отрицательно покачал головой.
- А у вас есть жилеты?
- У меня есть все? Вот, красивый, шелковый жилет! И под него рубашка с запонками! Последнее слово моды! Так одеваются только самые изысканные джентльмены!
- Неплохо-неплохо, - пробормотал фокусник, снимая рваный пиджак, - то что надо. А карта?
- Да, вот она! Знаете ли, лучшая бумага, наичернейшие чернила! - Ристецце протянул сложенную карту фокуснику, подмигнув Вирджилу, - у вас не завалялась какая-то диковинка? Я имею в виду не эти ужасные чайники и сковороды, а что-то эдакое...
- А что бы вы сказали насчет этого кольца? – протянул Дюфтон, снимая серебряный ободок.
Ристецце воодушевленно вырвал кольцо, и прищурившись его осмотрел.
- Ну что же – хорошая работа, серебро с эмалью. Такое серебро и рядом не валялось с серебром Туманных Холмов, видите как сверкает? Я дал бы за него пятьдесят монет. Серебром естественно – кольцо серебряное и серебряная оплата. То есть – оплата серебром... Вы улавливаете схожесть?
- А кому принадлежит надпись «Шуйлер и сыновья»? Вы не знаете?
- Так почему же – знаю. Я много чего знаю... И много что видел... О, чего только Ристецце не видел, друг мой! Глубочайшие из старых пещер карликов, где алмазы огромными канделябрами свисают со стен, и золотые жилы широки, как реки... Ристецце, который катался в изукрашенной самоцветами коляске Гарринсбургов, гулял по садовым террасам старого Арленда среди баронов и королей, бросал лилии в охотников на волков Хантингтон Дэйла... Да! Ристецце был богом! Династия банкиров Уиллоусби была по сравнению с Ристецце детьми, клянчащими игрушки. Когда-то Ристецце держал лучшее место на Мелорском Базаре, где наложницы платят за свои шелка и благовония рубинами и бриллиантами... А Тарант? Величайший город из них всех! Тарант, огромным зверем дремлющий на отмелях залива Морбихан. Тарант, весь в боевых шрамах, отважный! А как его улицы и бульвары причудливо сплетаются, усеянные домами и большими торговыми зданиями! А сколько там богачей, которые можно сказать ровня мне! Муры, Престоны, Таррелон-Данны. И Шуйлеры с Девонширской Улицы, 44! Эти странные Шуйлеры-ювелиры, которые, подобно мне, имеют дело с редким и необычным...
- Ровня вам? – усмехнулся Дюфтон. Надоедливый торговец начал его забавлять, - так почему вы здесь, а не там, в Таранте, вместе с ними?
- Ристецце видит, что вам недоступны тонкости этики бизнесмена. Туманные Холмы? Тьфу! Маленький городишко, слишком маленький для легендарного Ристецце! Если бы не временные... эээ... финансовые неурядицы, только бы меня здесь и видели!
Вторая глава "Арканума"
Глава 2
- Пожалуйста, помогите… - жуткий хрип был едва слышен из-под обломков. Со стоном, Дюфтон попробовал привстать. Тело невыносимо болело и ныло. Кожа на руках покраснела от ожога. Костюм был порван и измазан кровью.
- Помогите… - голос донесся немного отчетливей.
Йозеф изумленно огляделся. Он с трудом понимал, что происходит.
- Пп… помогите…
Йозеф быстро откинул несколько обуглившихся досок. Под ними лежал худой карлик, в дорогом, темно-синем шелковом костюме. Волосы торчали обгорелыми клочьями, а правая нога отсутствовала, обнажив кость.
- Помогите... передайте моему мальчику...
- Что? Что передать? – встревожено спросил фокусник, наклоняясь над карликом.
- Передайте... кольцо... – закашлялся карлик, - передайте...
Он потянулся обгорелыми пальцами к Дюфтону. На одном блеснул ободок. Снова раздался мучительный хрип, веки карлика дернулись и закрылись.
Сняв кольцо с пальца карлика, фокусник ошеломленно покрутил его перед глазами. Кольцо было серебряным, с двумя птицами, нарисованными белой эмалью. Догадавшись заглянуть под обод, Йозеф обнаружил выдавленные буквы «Шуйлер и сыновья». Он одел кольцо на безымянный палец и сжал руку в кулак.
И снова нахлынула тьма, принеся Йозефу ужасную, нечеловеческую боль...
* * *
Будто сквозь сон Дюфтон чувствовал прикосновения и тяжелое дыхание.
- Сейчас, сейчас... – бормотал чужой голос.
Блеснул голубоватый свет. Боль начала отходить.
- Вот так лучше, правда?
Фокусник со вздохом открыл глаза. Дышать стало чуть легче.
- Я просто не верю... Не верю своим глазам! Вы, и... Невообразимо! – с восхищением произнес незнакомец, помогая Дюфтону встать.
- Я совершенно не понимаю... Что происходит? Кто вы? – спросил Дюфтон, нервно озираясь.
- Просто невероятно... – еще раз повторил мужчина, и спохватившись, добавил, - представляете, я совершенно не знаю, что делать... э, и вы... В смысле, вы тоже не знаете, что делать, но кто вы – знаете?... Конечно, какой глупый, слабоумный вопрос, для э... Как вас зовут?
- Вы совсем не слышите меня, сэр...? – голос Йозефа задрожал, - вам не кажется, что мы разговариваем и совершенно не понимаем друг друга? Я - Йозеф Дюфтон, но вы, я считаю, должны были бы представится первым.
- Пожалуйста, простите меня... Я чертовски все запутал, - вздохнул мужчина, - Меня зовут Вирджил. Я новичок, адепт в религии Панарии, в вашей религии и...
- Панарии? – удивленно переспросил Дюфтон, осматривая свою руку, на которой уже едва-едва виднелись следы ожога, - я слышал об этом... Хотя мне все равно. Извините, но я – закостенелый скептик и атеист, и не думаю, что для разговора о религиях сейчас подходящее время и место.
- Но ты – Живущий, - тихо произнес мужчина.
- Живущий? Хватит говорить загадками, - крикнул Дюфтон, - я пережил семь кругов ада, а вы... А вы ведете расказни о верованиях и Панарии!
- Видите ли... Панарии... это религия, которая сформировалась вокруг вещей, о которых он говорил, в смысле вы говорили... О, забудьте... давайте начнем сначала. Или этого начала, так как многое предшествует этому. Вы реинкарнация могущественного эльфа, культа Панарии, и чье имя, э...
- Да? – обессилено спросил фокусник, - знаете ли, было бы неплохо, если бы мы продолжили нашу беседу позже...
- Да, да... да, имя, э... я всегда путаю его с другим человеком... Вы, ну, вы знаете, как похожи все эти эльфийские имена... хе, хех... э... хмм... Стоп! Нассредин, да, его звали Нассредин... Это было написано в священной книге. "Живущий будет жить опять на крыльях огня". Подождите-ка, я думаю в ней написано: "возродится на крыльях огня". О, кровь и зола! Почему им всегда надлежит быть такими чертовски загадочными? – воодушевился Вирджил, что-то торопливо вспоминая, - Э...
Дюфтон опустил голову. Кольцо... И карлик. Повинуясь внезапному порыву, он подбежал к обломкам дирижабля, которые еще дымились и горели.
- Где же... Где же это место... – лихорадочно бормотал он, откидывая в сторону куски покореженного железа.
Внезапно мелькнула синяя ткань. Вот и он. Йозеф взглянул на тело, вглядываясь в лицо. Дотронувшись до пиджака, он нащупал что-то твердое – небольшую красную книжечку, которая почти не обгорела и оказалась паспортом.
Вирджил что-то бормотал себе под нос, и казалось, совершенно не замечал отсутствия фокусника.
- Вирджил, - окликнул Йозеф чудака, - твоя история... И Панария случайно не связана с историей о карлике и кольце?
Вирджил заморгал глазами. Он имел красивое лицо – разве что его немного портила небольшая родинка на щеке. От серых глаз тянулись тонкие морщины, а он сам просто лучился странной смесью эмоций – удивление вместе с радостью и беспокойством.
- Хм. Я не знаю о кольце. Но эта история возвращается... как я говорил, я не знаю много о пророчествах Панариев, но я думаю, вам стоило вернуться... Черт возьми! Я должен был знать об этом ранее...
Йозеф задумчиво пожевал губами.
- Знаете, я ни коим образом не хочу вас обидеть, но я считаю вас фанатиком этой вашей Панарии. Почему я должен вам верить? Разве я – важная религиозная фигура? Это нелепость – в жизни своей я еще не встречал подобное. И послушайте мои слова – я никуда не собираюсь возвращаться!
Вирджил мягко улыбнулся.
- Не смущайте меня этим. Вы уже вернулись. Поверьте, я говорю правду.
- Если это смущает вас, вообразите, что должен чувствовать я! – воскликнул Дюфтон, пытаясь сохранить спокойствие.
- Пусть идет оно все к черту! Где-то здесь есть алтарь... Посмотри на это, если ты так умен... э, уважаемый Живущий, - он замолчал, думая, - Я думал, это все было иносказательным, до тех пор, как я увидел вас, выползающим из обломков этого проклятого дирижабля невредимым. Видимо Панарии были все-таки правы...
- Вам не кажется что этот «Живущий» слегка утомляет? Он - это я? – раздраженно спросил Йозеф, и отвернулся, рыская в поисках трости.
- Вы сказали это, не я. Смотрите... Я не фанатик, но я не отрицаю то, что видел собственными глазами. Алтарь на юго-востоке отсюда... думаю, это может объяснить некоторые вещи.. Вот вы, избранный, Живущий, и я даже не могу вспомнить, кем вы должны быть. Пожалуйста... просто следуйте за мной в Туманные Холмы и мы поговорим с Старейшиной Иоахимом. Он много знает о Панариях, и знает намного лучше, чем я... По крайней мере он должен все знать. А затем вы можете сделать свой выбор... – отвечал Вирджил, прохаживаясь перед Йозефом, - также, мистер, вам нужно переодеться и хорошенько выспаться. Идемте?
- Наконец-то вы говорите дельные вещи, Вирджил, - ответил Йозеф, роясь в траве, - мне нужно прийти в себя... И найти свою трость.
Вирджил улыбнулся.
- Она здесь, - он протянул фокуснику тросточку, которая чудом уцелела, - я помогу вам – не беспокойтесь.
Йозеф Дюфтон кивнул и на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями.
Теплый, летний вечер уже подходил к концу. Обломки машины, которая подавала такие надежды и служила символом нового века, теперь лежали здесь. Огонь, не в силах поедать железо, срывал свой гнев на траве, которая сворачивалась и желтела. Небеса уже затянули серые облака. Изредка в них проглядывал свет – эти прорехи напоминали сигаретные пропалины в небесных шторах.
* * *
- Ох, кажется, я завел вас не туда!
Они стояли у самых гор. Здесь Каменная Гряда давала множество молодых хребцов, которые были похожи скорее на небольшие взгорья.
- Но ничего, ничего, - продолжал Вирджил, - я просто ошибся... Кажется, дорога вон там.
Дюфтон хотел что-то сказать, но его взгляд скользнул чуть дальше.
- Ох, Вирджил, что это?
Сбоку, в двадцати метрах, лежала груда железа. Виднелся почти целый пропеллер, который легонько крутил покореженными лопастями, когда дул ветер. Зеленые осколки, превратившиеся почти в крупу, ранее служили стеклами в очках. Огромная туша одетая в черное пальто, лежала рядом. На мертвенно-бледном лице застыло глупое удивление.
- Это именно они, - показал пальцем Дюфтон, - то, что и вызвало аварию... Летающие машины! Но я считал, что это совершенный нонсенс! Как? Кроме дирижабля в мире не существует другого! Того, что может летать.
Вирджил ничего не ответив, приблизился к огромному телу.
- Огры здесь? Удивительно. Сомневаюсь, что этот безмозглый кусок мяса смог бы управится с летающей конструкцией., - произнес он, щупая тело, - а запах! Не подходите сюда, сэр, не нужно.
Внезапно Вирджил распрямился. На его запястье покачивалась тонкая бронзовая цепочка, с висевшей на ней медалью. На ней четко выделялась октаграмма – звезда с восемью лучами.
* * *
Белый камень был похож на надгробие. Высеченные буквы почти стерлись безумными потоками ветра.
- «И он снова оживет, возродившись на крыльях огня. Археон.» - с удовольствием процитировал Вирджил, проводя пальцами по гладкой поверхности памятника, - этот знак был установлен здесь задолго до моего появления на свет. И вашего тоже.
Йозеф с удивлением взглянул на камень.
- Археон? Снова что-то из Панаризма?
- Да-да, именно, - улыбнулся Вирджил, - это наша книга, которая...
- Нам сюда? – прервал того фокусник, указывая тростью в длинный, каменный коридор.
Вирджил кивнул, ничуть не обидевшись.
* * *
Туманные Холмы находились за два часа ходьбы от места катастрофы. Деревушку полностью окружали горы – лишь севернее находился мост, открывавший путь через реку, и горный проход, через который они пришли.
В центре небольшой площади, скорее площадки – ее можно было измерять десятью шагами, находился небольшой колодец, обложенный кирпичом. С него хотелось писать картины – настолько он был живописен. Рядом стоял сутулый мужчина, одетый в темно-коричневую форму стражи. За широким, кожаным ремнем покоились два револьвера весьма внушительного вида.
- Приветствую вас, - хрипло отозвался мужчина, когда мистер Дюфтон с Вирджилом подошли ближе, - вы имеете дело с констеблем Оуэнсом – местным законом и порядком. Могу чем-нибудь полезен быть? Он сплюнул под ноги.
Йозеф хотел что-то сказать, но Вирджил быстро покачал головой.
- Нет-нет, спасибо.
- В таком случае станьте полезными мне, - грубо рассмеялся констебль, поправляя ремень, - Это Туманные Холмы, город шахтеров, и этим все сказано. По меркам других городов, он довольно старомоден, но у нас есть практически все, что душа пожелает. И конечно же, здесь все знают друг о друге. Это немного помогает... кгхм... мне. Одним словом – кто вы такие?
- Думаю, вы бы не стали смеяться, если бы узнали, что я только что пережил катастрофу дирижабля, - произнес фокусник, - да-да, выше по реке.
Констебль Оуэнс неподобающе вскрикнул.
- Черт возьми! Вы не врете? Может, стоило бы послать местного врача?
- Не стоит, - ответил Дюфтон - все мертвы... Разве что, я порекомендовал бы вызвать коронера.
- Вам крупно повезло, сэр, черт возьми! Я слышал о этом дирижабле... «Шоколад» кажется?
- «Зефир», - весело поправил Дюфтон, - к сладостям его название никак не относится. Если я не ошибаюсь, его названо в честь ветерка зефира... Легкого и теплого – такие здесь редко встречаются.
- А иногда он приносит и бури... – пробормотал Вирджил.
- Один черт, - не смутившись, ответил Оуэнс, - тут есть гостиница – думаю, она сгодится для таких господ, как вы.
Констебль взглянул на рваный костюм Дюфтона, потом на грязную робу Вирджила, и добавил:
- Всего хорошего. Можете идти.
Фокусник кивнул, но пройдя несколько шагов, обернулся.
- В этом городе есть Панарии? Вы же должны что-то знать... На месте катастрофы стоит знак...
- Это странное дело. Да-да, - в нем замешаны местные религиозные типы...группа, называющая себя Панарии. Похоже, они считают, что в этом месте должно произойти нечто непонятное, и все время ходят туда, ожидая его, - прокашлявшись, ответил констебль.
- А упавший с неба дирижабль мог бы их устроить? – хмыкнул Дюфтон.
- М-да... Я не знаю, - махнул рукой Оуэнс, - Да и вообще - чудной народ, эти Панарии. Верят во всякие такие вещи... эльфийские боги и все такое. Я сам о них мало что знаю...
Йозеф пожевал губами. Панария оставалась такой же неясной.
- А у них случайно нет храма поблизости?
- Официального нет, во всяком случае, сейчас. Неподалеку стоит большой храм, но сейчас он служит нам Ратушей здесь, в Туманных Холмах. Возможно, это и был когда-то храм Панариев, но никто уже не помнит те времена... – проговорил констебль, зевая, - но я бы вам советовал не говорить сейчас об этом, а пойти в трактир и хорошенько напиться, благодаря удачу.
Дюфтон кивнул. Солнце полностью скрылось, погасив свои лучи. На веревках закачалось белье, которое забыли снять на ночь. Констебль еще раз зевнул и поднял ворот, надеясь немного подремать.
- Помогите… - голос донесся немного отчетливей.
Йозеф изумленно огляделся. Он с трудом понимал, что происходит.
- Пп… помогите…
Йозеф быстро откинул несколько обуглившихся досок. Под ними лежал худой карлик, в дорогом, темно-синем шелковом костюме. Волосы торчали обгорелыми клочьями, а правая нога отсутствовала, обнажив кость.
- Помогите... передайте моему мальчику...
- Что? Что передать? – встревожено спросил фокусник, наклоняясь над карликом.
- Передайте... кольцо... – закашлялся карлик, - передайте...
Он потянулся обгорелыми пальцами к Дюфтону. На одном блеснул ободок. Снова раздался мучительный хрип, веки карлика дернулись и закрылись.
Сняв кольцо с пальца карлика, фокусник ошеломленно покрутил его перед глазами. Кольцо было серебряным, с двумя птицами, нарисованными белой эмалью. Догадавшись заглянуть под обод, Йозеф обнаружил выдавленные буквы «Шуйлер и сыновья». Он одел кольцо на безымянный палец и сжал руку в кулак.
И снова нахлынула тьма, принеся Йозефу ужасную, нечеловеческую боль...
* * *
Будто сквозь сон Дюфтон чувствовал прикосновения и тяжелое дыхание.
- Сейчас, сейчас... – бормотал чужой голос.
Блеснул голубоватый свет. Боль начала отходить.
- Вот так лучше, правда?
Фокусник со вздохом открыл глаза. Дышать стало чуть легче.
- Я просто не верю... Не верю своим глазам! Вы, и... Невообразимо! – с восхищением произнес незнакомец, помогая Дюфтону встать.
- Я совершенно не понимаю... Что происходит? Кто вы? – спросил Дюфтон, нервно озираясь.
- Просто невероятно... – еще раз повторил мужчина, и спохватившись, добавил, - представляете, я совершенно не знаю, что делать... э, и вы... В смысле, вы тоже не знаете, что делать, но кто вы – знаете?... Конечно, какой глупый, слабоумный вопрос, для э... Как вас зовут?
- Вы совсем не слышите меня, сэр...? – голос Йозефа задрожал, - вам не кажется, что мы разговариваем и совершенно не понимаем друг друга? Я - Йозеф Дюфтон, но вы, я считаю, должны были бы представится первым.
- Пожалуйста, простите меня... Я чертовски все запутал, - вздохнул мужчина, - Меня зовут Вирджил. Я новичок, адепт в религии Панарии, в вашей религии и...
- Панарии? – удивленно переспросил Дюфтон, осматривая свою руку, на которой уже едва-едва виднелись следы ожога, - я слышал об этом... Хотя мне все равно. Извините, но я – закостенелый скептик и атеист, и не думаю, что для разговора о религиях сейчас подходящее время и место.
- Но ты – Живущий, - тихо произнес мужчина.
- Живущий? Хватит говорить загадками, - крикнул Дюфтон, - я пережил семь кругов ада, а вы... А вы ведете расказни о верованиях и Панарии!
- Видите ли... Панарии... это религия, которая сформировалась вокруг вещей, о которых он говорил, в смысле вы говорили... О, забудьте... давайте начнем сначала. Или этого начала, так как многое предшествует этому. Вы реинкарнация могущественного эльфа, культа Панарии, и чье имя, э...
- Да? – обессилено спросил фокусник, - знаете ли, было бы неплохо, если бы мы продолжили нашу беседу позже...
- Да, да... да, имя, э... я всегда путаю его с другим человеком... Вы, ну, вы знаете, как похожи все эти эльфийские имена... хе, хех... э... хмм... Стоп! Нассредин, да, его звали Нассредин... Это было написано в священной книге. "Живущий будет жить опять на крыльях огня". Подождите-ка, я думаю в ней написано: "возродится на крыльях огня". О, кровь и зола! Почему им всегда надлежит быть такими чертовски загадочными? – воодушевился Вирджил, что-то торопливо вспоминая, - Э...
Дюфтон опустил голову. Кольцо... И карлик. Повинуясь внезапному порыву, он подбежал к обломкам дирижабля, которые еще дымились и горели.
- Где же... Где же это место... – лихорадочно бормотал он, откидывая в сторону куски покореженного железа.
Внезапно мелькнула синяя ткань. Вот и он. Йозеф взглянул на тело, вглядываясь в лицо. Дотронувшись до пиджака, он нащупал что-то твердое – небольшую красную книжечку, которая почти не обгорела и оказалась паспортом.
Вирджил что-то бормотал себе под нос, и казалось, совершенно не замечал отсутствия фокусника.
- Вирджил, - окликнул Йозеф чудака, - твоя история... И Панария случайно не связана с историей о карлике и кольце?
Вирджил заморгал глазами. Он имел красивое лицо – разве что его немного портила небольшая родинка на щеке. От серых глаз тянулись тонкие морщины, а он сам просто лучился странной смесью эмоций – удивление вместе с радостью и беспокойством.
- Хм. Я не знаю о кольце. Но эта история возвращается... как я говорил, я не знаю много о пророчествах Панариев, но я думаю, вам стоило вернуться... Черт возьми! Я должен был знать об этом ранее...
Йозеф задумчиво пожевал губами.
- Знаете, я ни коим образом не хочу вас обидеть, но я считаю вас фанатиком этой вашей Панарии. Почему я должен вам верить? Разве я – важная религиозная фигура? Это нелепость – в жизни своей я еще не встречал подобное. И послушайте мои слова – я никуда не собираюсь возвращаться!
Вирджил мягко улыбнулся.
- Не смущайте меня этим. Вы уже вернулись. Поверьте, я говорю правду.
- Если это смущает вас, вообразите, что должен чувствовать я! – воскликнул Дюфтон, пытаясь сохранить спокойствие.
- Пусть идет оно все к черту! Где-то здесь есть алтарь... Посмотри на это, если ты так умен... э, уважаемый Живущий, - он замолчал, думая, - Я думал, это все было иносказательным, до тех пор, как я увидел вас, выползающим из обломков этого проклятого дирижабля невредимым. Видимо Панарии были все-таки правы...
- Вам не кажется что этот «Живущий» слегка утомляет? Он - это я? – раздраженно спросил Йозеф, и отвернулся, рыская в поисках трости.
- Вы сказали это, не я. Смотрите... Я не фанатик, но я не отрицаю то, что видел собственными глазами. Алтарь на юго-востоке отсюда... думаю, это может объяснить некоторые вещи.. Вот вы, избранный, Живущий, и я даже не могу вспомнить, кем вы должны быть. Пожалуйста... просто следуйте за мной в Туманные Холмы и мы поговорим с Старейшиной Иоахимом. Он много знает о Панариях, и знает намного лучше, чем я... По крайней мере он должен все знать. А затем вы можете сделать свой выбор... – отвечал Вирджил, прохаживаясь перед Йозефом, - также, мистер, вам нужно переодеться и хорошенько выспаться. Идемте?
- Наконец-то вы говорите дельные вещи, Вирджил, - ответил Йозеф, роясь в траве, - мне нужно прийти в себя... И найти свою трость.
Вирджил улыбнулся.
- Она здесь, - он протянул фокуснику тросточку, которая чудом уцелела, - я помогу вам – не беспокойтесь.
Йозеф Дюфтон кивнул и на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями.
Теплый, летний вечер уже подходил к концу. Обломки машины, которая подавала такие надежды и служила символом нового века, теперь лежали здесь. Огонь, не в силах поедать железо, срывал свой гнев на траве, которая сворачивалась и желтела. Небеса уже затянули серые облака. Изредка в них проглядывал свет – эти прорехи напоминали сигаретные пропалины в небесных шторах.
* * *
- Ох, кажется, я завел вас не туда!
Они стояли у самых гор. Здесь Каменная Гряда давала множество молодых хребцов, которые были похожи скорее на небольшие взгорья.
- Но ничего, ничего, - продолжал Вирджил, - я просто ошибся... Кажется, дорога вон там.
Дюфтон хотел что-то сказать, но его взгляд скользнул чуть дальше.
- Ох, Вирджил, что это?
Сбоку, в двадцати метрах, лежала груда железа. Виднелся почти целый пропеллер, который легонько крутил покореженными лопастями, когда дул ветер. Зеленые осколки, превратившиеся почти в крупу, ранее служили стеклами в очках. Огромная туша одетая в черное пальто, лежала рядом. На мертвенно-бледном лице застыло глупое удивление.
- Это именно они, - показал пальцем Дюфтон, - то, что и вызвало аварию... Летающие машины! Но я считал, что это совершенный нонсенс! Как? Кроме дирижабля в мире не существует другого! Того, что может летать.
Вирджил ничего не ответив, приблизился к огромному телу.
- Огры здесь? Удивительно. Сомневаюсь, что этот безмозглый кусок мяса смог бы управится с летающей конструкцией., - произнес он, щупая тело, - а запах! Не подходите сюда, сэр, не нужно.
Внезапно Вирджил распрямился. На его запястье покачивалась тонкая бронзовая цепочка, с висевшей на ней медалью. На ней четко выделялась октаграмма – звезда с восемью лучами.
* * *
Белый камень был похож на надгробие. Высеченные буквы почти стерлись безумными потоками ветра.
- «И он снова оживет, возродившись на крыльях огня. Археон.» - с удовольствием процитировал Вирджил, проводя пальцами по гладкой поверхности памятника, - этот знак был установлен здесь задолго до моего появления на свет. И вашего тоже.
Йозеф с удивлением взглянул на камень.
- Археон? Снова что-то из Панаризма?
- Да-да, именно, - улыбнулся Вирджил, - это наша книга, которая...
- Нам сюда? – прервал того фокусник, указывая тростью в длинный, каменный коридор.
Вирджил кивнул, ничуть не обидевшись.
* * *
Туманные Холмы находились за два часа ходьбы от места катастрофы. Деревушку полностью окружали горы – лишь севернее находился мост, открывавший путь через реку, и горный проход, через который они пришли.
В центре небольшой площади, скорее площадки – ее можно было измерять десятью шагами, находился небольшой колодец, обложенный кирпичом. С него хотелось писать картины – настолько он был живописен. Рядом стоял сутулый мужчина, одетый в темно-коричневую форму стражи. За широким, кожаным ремнем покоились два револьвера весьма внушительного вида.
- Приветствую вас, - хрипло отозвался мужчина, когда мистер Дюфтон с Вирджилом подошли ближе, - вы имеете дело с констеблем Оуэнсом – местным законом и порядком. Могу чем-нибудь полезен быть? Он сплюнул под ноги.
Йозеф хотел что-то сказать, но Вирджил быстро покачал головой.
- Нет-нет, спасибо.
- В таком случае станьте полезными мне, - грубо рассмеялся констебль, поправляя ремень, - Это Туманные Холмы, город шахтеров, и этим все сказано. По меркам других городов, он довольно старомоден, но у нас есть практически все, что душа пожелает. И конечно же, здесь все знают друг о друге. Это немного помогает... кгхм... мне. Одним словом – кто вы такие?
- Думаю, вы бы не стали смеяться, если бы узнали, что я только что пережил катастрофу дирижабля, - произнес фокусник, - да-да, выше по реке.
Констебль Оуэнс неподобающе вскрикнул.
- Черт возьми! Вы не врете? Может, стоило бы послать местного врача?
- Не стоит, - ответил Дюфтон - все мертвы... Разве что, я порекомендовал бы вызвать коронера.
- Вам крупно повезло, сэр, черт возьми! Я слышал о этом дирижабле... «Шоколад» кажется?
- «Зефир», - весело поправил Дюфтон, - к сладостям его название никак не относится. Если я не ошибаюсь, его названо в честь ветерка зефира... Легкого и теплого – такие здесь редко встречаются.
- А иногда он приносит и бури... – пробормотал Вирджил.
- Один черт, - не смутившись, ответил Оуэнс, - тут есть гостиница – думаю, она сгодится для таких господ, как вы.
Констебль взглянул на рваный костюм Дюфтона, потом на грязную робу Вирджила, и добавил:
- Всего хорошего. Можете идти.
Фокусник кивнул, но пройдя несколько шагов, обернулся.
- В этом городе есть Панарии? Вы же должны что-то знать... На месте катастрофы стоит знак...
- Это странное дело. Да-да, - в нем замешаны местные религиозные типы...группа, называющая себя Панарии. Похоже, они считают, что в этом месте должно произойти нечто непонятное, и все время ходят туда, ожидая его, - прокашлявшись, ответил констебль.
- А упавший с неба дирижабль мог бы их устроить? – хмыкнул Дюфтон.
- М-да... Я не знаю, - махнул рукой Оуэнс, - Да и вообще - чудной народ, эти Панарии. Верят во всякие такие вещи... эльфийские боги и все такое. Я сам о них мало что знаю...
Йозеф пожевал губами. Панария оставалась такой же неясной.
- А у них случайно нет храма поблизости?
- Официального нет, во всяком случае, сейчас. Неподалеку стоит большой храм, но сейчас он служит нам Ратушей здесь, в Туманных Холмах. Возможно, это и был когда-то храм Панариев, но никто уже не помнит те времена... – проговорил констебль, зевая, - но я бы вам советовал не говорить сейчас об этом, а пойти в трактир и хорошенько напиться, благодаря удачу.
Дюфтон кивнул. Солнце полностью скрылось, погасив свои лучи. На веревках закачалось белье, которое забыли снять на ночь. Констебль еще раз зевнул и поднял ворот, надеясь немного подремать.
Книга по мотивам "Арканума", Глава 1
Вступление
Главы написанные полностью самостоятельно, но используя некоторые идеи из игры "Арканум". Почитайте, говорят что атмосферно.
Несколько рабочих устанавливали высокую трибуну. В ста метрах поодаль находился огромный дирижабль, похожий на связанное облако. Совсем недавно его извлекли из ангара, и теперь он блестел на солнце, показывая всем великолепие человеческого ума.
Завтра, с самого утра, это поле наполнится людьми, и прибудет пышная свита во главе с управляющим Калладона – мистером Фарадом, который до сих пор продолжал носить титул принца.
Когда только произнесется последнее слово из его речи, под оглушающие рукоплескания и возгласы, дирижабль плавно поднимется в небо, словно знаменуя этим новую эпоху...
* * *
В темноте блеснуло стеклышко монокля. Из здания мэрии вышел человек. Он имел короткие темные локоны, в которых, наподобие болезни, уже виднелась проседь. При свете фонаря был виден его необычный костюм. Пиджак с удлиненными фалдами – все же короче чем у фрака, не имел выреза, и смахивал скорее на сюртук.
- Я добился, чего хотел... – довольно пробормотал он, беря свою трость под мышку. Мелькнул серебряный набалдашник, искусно выполненный в форме большого цветка клевера. Изогнутый фонарь, казалось, укоризненно покачал стеклянным колпаком на эти слова.
Мужчина вытащил из кармана пиджака золотистый билет. По нему черным было выведено – «Дирижабль Зефир», 3 августа, 1885 год. Внизу стояла печать. Хлопнула большая, двустворчатая дверь мэрии. Вслед за господином с моноклем потянулись другие члены лотереи – и обескураженные, и довольные.
Глава 1
Дирижабль тихо покачнулся и успешно миновал Каменную Гряду, которая была похожа на реликтовый хребет гигантского пресмыкающегося.
- Мистер Дюфтон, не хотите ли вы чаю? Знаете ли, здесь часто проходили официанты с тележками, и подавали чай.
Уже немолодая, грузная дама на удивление тонким голосом обратилась к мужчине, который, как казалось безмятежно, наблюдал за пейзажами, открывавшимися с иллюминаторов дирижабля. Тот обернулся, и поигрывая тросточкой, немного раздраженно ответил:
- Нет, мадам, извините. Впрочем, вы можете сами угостится этим напитком. Вот, только что я видел тележку за вашей спиной.
Дама обернулась, увидев белый костюм официанта, и направилась туда. Дюфтон протяжно вздохнул, и поправив выпадающий монокль, сел в глубокое кожаное кресло, обозревая зал.
Зал был похож на огромный паноптикум, экспонатами которого служили роскошные напольные вазы, лестница, искусно отделанная под мрамор и множество картин – все это наполняло дирижабль невероятной красотой и богатством. Ровно двадцать человек - а именно такое число счастливчиков попало на дирижабль, неспешно беседовали. Среди них были не только именитые люди Калладона, а и просто везучие – им и удалось взять разыгрываемые билеты на воздушное судно.
Цепкие глаза Йозефа Дюфтона ловили каждое лицо, вспоминая встречи и разговоры – со многими он был хорошо знаком. Повернув голову, он увидел в стороне от всех приземистого мужчину, с тягучим, как смола, взглядом и обширной плешью. Он медленно потягивал коньяк, с неприятным чавканьем смакуя его на губах. Йозеф, помахивая тросточкой, быстро приблизился к мужчине.
- Рад тебя видеть здесь, Лагреттон, - учтиво поприветствовал Дюфтон мужчину, снимая шелковую перчатку и протягивая руку, - значит, nы все таки решился на этот полет?
Мужчина отставил бокал и ответил рукопожатием, вытирая губы салфеткой.
- Да-да, были сомнения, что я полечу. Но все же...
- Но все же ты перебороли свой страх? – полушутливо перебил Дюфтон, глядя куда-то в сторону.
- Да, - замялся Лагреттон, - а как же твои выступления? Ради этого полета ты одним махом решил покончить с карьерой иллюзиониста?
- К этому всегда можно вернуться, Мэрик, - усмехнулся Йозеф, подзывая официанта с вином, - и на этот полет меня подвигли и другие причины.
- Но об этих причинах как всегда потом? – гоготнул Мэрик Лагреттон, - а почему узнать о них я не могу, хотя бы на правах старого друга? Ты опять...?
- Потом, Мэрик, потом.
Дюфтон легонько повел перед глазами у мужчины тростью, а тот удивленно взглянул на набалдашник. Брызнули легкие серые искорки, которые напоминали магниевую пыль фотоаппарата. Некоторые с удивлением взглянули в сторону Йозефа, но искорки тут же рассеялись в воздухе. Глаза мистера Лагрэтонна затуманились.
- О, вы любите скотч? – как ни в чем ни бывало спросил мужчина, - а я предпочитаю коньяк...
Он растерянно пошарил глазами в поисках недопитого бокала.
- Пожалуй, я закажу себе еще... – пропыхтел он.
- Да, конечно же, - кивнул Дюфтон, - встретимся по приезде, Мэрик.
Тот уже подзывал официанта с целым подносом разнообразных напитков.
* * *
- Ненужные знакомства порождают ненужные слова... А ненужные слова - подобны липкому мусору, - тихо пробормотал Дюфтон.
Дирижабль тихо качнуло. Смех и возгласы. Бильярдные шары с хрустальным звуком попадали в лунки.
В уютном углу возле лестницы, за кофейным столиком сидели двое женщин, и обмахиваясь веерами, слушали мужчину, с увлечением читавшего в слух.
«Посещая большие города можно с уверенностью сказать, что технология, привнося удобства и радости и сделавшая жизнь поистине интересной, оставляет ту самую «сажу». Искусство магии и науки технологии – два божества-титана, которые не в силах разделится. Их сажу и терпят люди, не зная, что сами ее и призывают.
Этот мир – единство противоположностей, ведь если бы не было войн, то как мы бы оценили мир? Слепая односторонняя поспешность в одном направлении может оказаться фатальной - мы должны с осторожностью подходить к использованию плодов пожинаемых с полей технологии или магии. Поспешность может стать причиной риска для многих жизней, а вдумчивая медлительность, наоборот — мирное сосуществование и чудеса».
- Это более, чем прекрасно, Джесард, - улыбнулся Йозеф, подходя ближе, - вам определенно нужно это издать.
Тот поднял голову. На вид ему было лет сорок. Редкие серые волосы и впавшие щеки не придавали ему красоты.
- Приветствую вас, - прокашлявшись, ответил Джесард, поднимаясь с пуфа, - дамы, вы можете познакомится с Йозефом Дюфтоном, моим хорошим другом.
- Спасибо, Джесард. Наверное, я вас покину, но буду счастлив увидеть... э..
Он бросил быстрый взгляд на переплет книги с крупным, рукописным названием.
- Э... Увидеть «Сажу от богов» в тарантийской библиотеке, - договорил Дюфтон.
- Да-да, спасибо. За этим я и еду в Тарант – чтобы моя рукопись наконец увидела мир. Или чтоб он ее увидел, - засмеялся Джесард, отходя в сторону, - было приятно с вами поговорить.
* * *
Время клонилось к вечеру, а дирижабль успел преодолеть половину своего пути. Подали ужин, но Дюфтон предпочел обойтись лишь крепким кофе с несколькими пирожными.
- Прекрасный кофе, - тихо сказал фокусник сам себе, - черт возьми, этот вечер мне очень нравится... Даже при мысли о том, сколько нам всего предстоит устроить в Таранте...
Карлик в красивом, малиновом костюме, уселся неподалеку, улыбаясь двум женщинам, которые пересели поближе к иллюминаторам.
Краем уха Йозеф услышал обрывки разговора:
- Вы представляете, как огромен Тарант? Он построен на реке... Буквально там, где расходятся две части континента – и наверное это и послужило его славе. Его подземные поезда... Даже при всей красоте своих парков и улиц Калладон не может сравнится с ним, - голос карлика был неприятным и въедливым.
- Ну, хватит, Линц, - натянуто засмеялась дама в желтом платье, - мы сами скоро все увидим – ведь ваши рассказы не могут описать нам все.
- И стоило добавить бы, - шепнула ее соседка, в пышном, темно-синем наряде, - Что многословие не является признаком большого ума, сомнительно как поместившемуся в столь тщедушном теле. От его рассказов уже идет кругом голова, как от доброй порции бренди.
- С этим я вполне согласен, - отметил про себя Дюфтон, допивая кофе и отставляя чашку, - ненавижу болтунов.
* * *
Дирижабль снова качнуло, немного сильнее обычного. За иллюминатором что-то загудело, подобно сильному ветру. Гул все нарастал и нарастал, будто за бортом работало сотни пропеллеров.
Дюфтон встревожено вскочил с кресла. Люди, словно встревоженные голуби, заметались по залу.
Стекла иллюминаторов затрещали, покрываясь сетью трещин и лопаясь. Казалось, по гондоле дирижабля забарабанил дождь из пуль. За сломанными иллюминаторами мелькнули массивные фигуры, которые управляли причудливыми машинами – каждая имела по огромному пропеллеру и бешено вертящемуся винту.
Люди кричали и бежали куда-то, сломя голову. Картины падали, а мраморные вазы не устояли перед натиском испуганной толпы. Бокалы с вином лопались как воздушные шары. Официант со сломанной ногой торопливо отползал с прохода, понимая всю нелепость своих действий.
Воздушное судно бешено затряслось. Лопнула мягкая оболочка, в которой помещался газ, обнажив лишь металлические прутья – этот ужасный звук оглушил пассажиров.
Треснула гондола. Дирижабль наклонился в сторону и в дыру в обшивке, которая разрасталась на глазах, вылетел карлик в малиновом костюме. Глаза выражали невероятный ужас. Где-то снова мелькнули фигуры, оседлавшие механические машины.
Дирижабль «Зефир» не оправдал своих надежд... Камнем рухнув вниз, он навеки похоронил своих пассажиров под грудой металла. Такой яркой вспышки те места еще никогда не видели...
Главы написанные полностью самостоятельно, но используя некоторые идеи из игры "Арканум". Почитайте, говорят что атмосферно.
Несколько рабочих устанавливали высокую трибуну. В ста метрах поодаль находился огромный дирижабль, похожий на связанное облако. Совсем недавно его извлекли из ангара, и теперь он блестел на солнце, показывая всем великолепие человеческого ума.
Завтра, с самого утра, это поле наполнится людьми, и прибудет пышная свита во главе с управляющим Калладона – мистером Фарадом, который до сих пор продолжал носить титул принца.
Когда только произнесется последнее слово из его речи, под оглушающие рукоплескания и возгласы, дирижабль плавно поднимется в небо, словно знаменуя этим новую эпоху...
* * *
В темноте блеснуло стеклышко монокля. Из здания мэрии вышел человек. Он имел короткие темные локоны, в которых, наподобие болезни, уже виднелась проседь. При свете фонаря был виден его необычный костюм. Пиджак с удлиненными фалдами – все же короче чем у фрака, не имел выреза, и смахивал скорее на сюртук.
- Я добился, чего хотел... – довольно пробормотал он, беря свою трость под мышку. Мелькнул серебряный набалдашник, искусно выполненный в форме большого цветка клевера. Изогнутый фонарь, казалось, укоризненно покачал стеклянным колпаком на эти слова.
Мужчина вытащил из кармана пиджака золотистый билет. По нему черным было выведено – «Дирижабль Зефир», 3 августа, 1885 год. Внизу стояла печать. Хлопнула большая, двустворчатая дверь мэрии. Вслед за господином с моноклем потянулись другие члены лотереи – и обескураженные, и довольные.
Глава 1
Дирижабль тихо покачнулся и успешно миновал Каменную Гряду, которая была похожа на реликтовый хребет гигантского пресмыкающегося.
- Мистер Дюфтон, не хотите ли вы чаю? Знаете ли, здесь часто проходили официанты с тележками, и подавали чай.
Уже немолодая, грузная дама на удивление тонким голосом обратилась к мужчине, который, как казалось безмятежно, наблюдал за пейзажами, открывавшимися с иллюминаторов дирижабля. Тот обернулся, и поигрывая тросточкой, немного раздраженно ответил:
- Нет, мадам, извините. Впрочем, вы можете сами угостится этим напитком. Вот, только что я видел тележку за вашей спиной.
Дама обернулась, увидев белый костюм официанта, и направилась туда. Дюфтон протяжно вздохнул, и поправив выпадающий монокль, сел в глубокое кожаное кресло, обозревая зал.
Зал был похож на огромный паноптикум, экспонатами которого служили роскошные напольные вазы, лестница, искусно отделанная под мрамор и множество картин – все это наполняло дирижабль невероятной красотой и богатством. Ровно двадцать человек - а именно такое число счастливчиков попало на дирижабль, неспешно беседовали. Среди них были не только именитые люди Калладона, а и просто везучие – им и удалось взять разыгрываемые билеты на воздушное судно.
Цепкие глаза Йозефа Дюфтона ловили каждое лицо, вспоминая встречи и разговоры – со многими он был хорошо знаком. Повернув голову, он увидел в стороне от всех приземистого мужчину, с тягучим, как смола, взглядом и обширной плешью. Он медленно потягивал коньяк, с неприятным чавканьем смакуя его на губах. Йозеф, помахивая тросточкой, быстро приблизился к мужчине.
- Рад тебя видеть здесь, Лагреттон, - учтиво поприветствовал Дюфтон мужчину, снимая шелковую перчатку и протягивая руку, - значит, nы все таки решился на этот полет?
Мужчина отставил бокал и ответил рукопожатием, вытирая губы салфеткой.
- Да-да, были сомнения, что я полечу. Но все же...
- Но все же ты перебороли свой страх? – полушутливо перебил Дюфтон, глядя куда-то в сторону.
- Да, - замялся Лагреттон, - а как же твои выступления? Ради этого полета ты одним махом решил покончить с карьерой иллюзиониста?
- К этому всегда можно вернуться, Мэрик, - усмехнулся Йозеф, подзывая официанта с вином, - и на этот полет меня подвигли и другие причины.
- Но об этих причинах как всегда потом? – гоготнул Мэрик Лагреттон, - а почему узнать о них я не могу, хотя бы на правах старого друга? Ты опять...?
- Потом, Мэрик, потом.
Дюфтон легонько повел перед глазами у мужчины тростью, а тот удивленно взглянул на набалдашник. Брызнули легкие серые искорки, которые напоминали магниевую пыль фотоаппарата. Некоторые с удивлением взглянули в сторону Йозефа, но искорки тут же рассеялись в воздухе. Глаза мистера Лагрэтонна затуманились.
- О, вы любите скотч? – как ни в чем ни бывало спросил мужчина, - а я предпочитаю коньяк...
Он растерянно пошарил глазами в поисках недопитого бокала.
- Пожалуй, я закажу себе еще... – пропыхтел он.
- Да, конечно же, - кивнул Дюфтон, - встретимся по приезде, Мэрик.
Тот уже подзывал официанта с целым подносом разнообразных напитков.
* * *
- Ненужные знакомства порождают ненужные слова... А ненужные слова - подобны липкому мусору, - тихо пробормотал Дюфтон.
Дирижабль тихо качнуло. Смех и возгласы. Бильярдные шары с хрустальным звуком попадали в лунки.
В уютном углу возле лестницы, за кофейным столиком сидели двое женщин, и обмахиваясь веерами, слушали мужчину, с увлечением читавшего в слух.
«Посещая большие города можно с уверенностью сказать, что технология, привнося удобства и радости и сделавшая жизнь поистине интересной, оставляет ту самую «сажу». Искусство магии и науки технологии – два божества-титана, которые не в силах разделится. Их сажу и терпят люди, не зная, что сами ее и призывают.
Этот мир – единство противоположностей, ведь если бы не было войн, то как мы бы оценили мир? Слепая односторонняя поспешность в одном направлении может оказаться фатальной - мы должны с осторожностью подходить к использованию плодов пожинаемых с полей технологии или магии. Поспешность может стать причиной риска для многих жизней, а вдумчивая медлительность, наоборот — мирное сосуществование и чудеса».
- Это более, чем прекрасно, Джесард, - улыбнулся Йозеф, подходя ближе, - вам определенно нужно это издать.
Тот поднял голову. На вид ему было лет сорок. Редкие серые волосы и впавшие щеки не придавали ему красоты.
- Приветствую вас, - прокашлявшись, ответил Джесард, поднимаясь с пуфа, - дамы, вы можете познакомится с Йозефом Дюфтоном, моим хорошим другом.
- Спасибо, Джесард. Наверное, я вас покину, но буду счастлив увидеть... э..
Он бросил быстрый взгляд на переплет книги с крупным, рукописным названием.
- Э... Увидеть «Сажу от богов» в тарантийской библиотеке, - договорил Дюфтон.
- Да-да, спасибо. За этим я и еду в Тарант – чтобы моя рукопись наконец увидела мир. Или чтоб он ее увидел, - засмеялся Джесард, отходя в сторону, - было приятно с вами поговорить.
* * *
Время клонилось к вечеру, а дирижабль успел преодолеть половину своего пути. Подали ужин, но Дюфтон предпочел обойтись лишь крепким кофе с несколькими пирожными.
- Прекрасный кофе, - тихо сказал фокусник сам себе, - черт возьми, этот вечер мне очень нравится... Даже при мысли о том, сколько нам всего предстоит устроить в Таранте...
Карлик в красивом, малиновом костюме, уселся неподалеку, улыбаясь двум женщинам, которые пересели поближе к иллюминаторам.
Краем уха Йозеф услышал обрывки разговора:
- Вы представляете, как огромен Тарант? Он построен на реке... Буквально там, где расходятся две части континента – и наверное это и послужило его славе. Его подземные поезда... Даже при всей красоте своих парков и улиц Калладон не может сравнится с ним, - голос карлика был неприятным и въедливым.
- Ну, хватит, Линц, - натянуто засмеялась дама в желтом платье, - мы сами скоро все увидим – ведь ваши рассказы не могут описать нам все.
- И стоило добавить бы, - шепнула ее соседка, в пышном, темно-синем наряде, - Что многословие не является признаком большого ума, сомнительно как поместившемуся в столь тщедушном теле. От его рассказов уже идет кругом голова, как от доброй порции бренди.
- С этим я вполне согласен, - отметил про себя Дюфтон, допивая кофе и отставляя чашку, - ненавижу болтунов.
* * *
Дирижабль снова качнуло, немного сильнее обычного. За иллюминатором что-то загудело, подобно сильному ветру. Гул все нарастал и нарастал, будто за бортом работало сотни пропеллеров.
Дюфтон встревожено вскочил с кресла. Люди, словно встревоженные голуби, заметались по залу.
Стекла иллюминаторов затрещали, покрываясь сетью трещин и лопаясь. Казалось, по гондоле дирижабля забарабанил дождь из пуль. За сломанными иллюминаторами мелькнули массивные фигуры, которые управляли причудливыми машинами – каждая имела по огромному пропеллеру и бешено вертящемуся винту.
Люди кричали и бежали куда-то, сломя голову. Картины падали, а мраморные вазы не устояли перед натиском испуганной толпы. Бокалы с вином лопались как воздушные шары. Официант со сломанной ногой торопливо отползал с прохода, понимая всю нелепость своих действий.
Воздушное судно бешено затряслось. Лопнула мягкая оболочка, в которой помещался газ, обнажив лишь металлические прутья – этот ужасный звук оглушил пассажиров.
Треснула гондола. Дирижабль наклонился в сторону и в дыру в обшивке, которая разрасталась на глазах, вылетел карлик в малиновом костюме. Глаза выражали невероятный ужас. Где-то снова мелькнули фигуры, оседлавшие механические машины.
Дирижабль «Зефир» не оправдал своих надежд... Камнем рухнув вниз, он навеки похоронил своих пассажиров под грудой металла. Такой яркой вспышки те места еще никогда не видели...
Очерк, "Маска Старости"
Раздалась вспышка, и из-под накидки на фотоаппарат выполз тонкий, белесый дымок, который тут же растаял в воздухе.
Прюденс улыбнулась и сказала:
- Я думаю, что фотография выйдет отличной. Вы прекрасно смотритесь вместе. Молодой человек, который сидел напротив, вместе со своей дамой, тоже улыбнулся и встал.
- Великолепно! Когда мы сможем забрать фотографию?
Прюденс, машинально складывая накидку на аппарат, задумалась:
- Наверное, на следующей неделе... Завтра у меня встреча с мадам Хадсон... Вы же знаете ее? А в субботу...
- А в субботу уезжаем мы... – перебил мужчина, - но ничего. Будет время выбрать рамку.
Он еще раз улыбнулся, и помог своей даме встать с декоративного стула.
- До встречи, - мужчина попрощался с Прюденс, и открыв темную дверь, вышел.
Прю вздохнула и сложив тяжелый агрегат, отставила его к стене.
Вечеринка уже подходила к концу, но хозяйка особняка – мадам Грэй, собиралась продолжить ее еще и завтра. Вдова Грэй имела прекрасный, хотя и потертый временем особняк, который стоял отдали от всех домов, сохраняя тем самым свою индивидуальность.
Прюденс Уолтер, амбициозная, и конечно же, весьма симпатичная девушка двадцати пяти лет, работала здесь фотографом. Работа эта не приносила больших денег, зато сводила с нужными людьми, что тоже было весьма полезно.
***
Вестибюль был все еще переполнен. Ковер откатили к стене, а на голом, блестящем паркете устроили танцы. Чуть поодаль стояло фортепьяно, и пианист играл какую-то плавную, грустную мелодию, которая, очевидно, должна была закончить вечер. Возле него стояло несколько мягких кресел и диван, в которых величественно восседали пожилые дамы, примерно возраста мадам Грэй, и о чем-то оживленно беседовали, поглядывая на танцоров.
Прюденс подошла к напольному зеркалу, и тщательно себя осмотрев, поправила волосы и черное боа, пушистой лентой лежащее на плечах. Темно-синее платье обтягивало молодую фигуру, а в глубоком вырезе крылась высокая грудь. Каштановые волосы были острижены по модному тогда «каре», и красиво подчеркивало карие глаза.
- Может присядете?
Две пожилых дамы улыбнулись Прю, и указали на соседний диван. Прюденс поприветствовала их, но садиться не спешила, не зная как отказаться.
- Может потанцуем, леди? Я бы очень хотел разделить с вами этот последний танец, - высокий светловолосый мужчина в черном фраке подошел к девушке, подавая руку. Прю тонко улыбнулась, и пошла в танец, даже не обернувшись на старух. Пожилые дамы провели их длинным, злым взглядом, и встали с кресел.
- Если ты была бы девочкой,
А я был бы мальчиком -
Если было бы так...
Мы были ими, мы были иными...
Я дарил цветы, а ты мне свои поцелуи.
Пианист запел. Он имел красивый, глубокий баритон, и плавная мелодия фортепьяно усиливала впечатление от голоса.
- Меня зовут Лукан, - тихо сказал мужчина Прюденс, покачиваясь в танце вместе с ней, - а вас?
Его рука скользнула чуть ниже талии.
- Прю... Меня зовут Прю, - просто сказала девушка, наслаждаясь танцем.
Рука Лукана скользнула еще ниже. –
- Как вы считаете, может мы проведем вечер... а возможно и ночь в другом месте?
Он снова улыбнулся, но в этой улыбке уже не чувствовалось прежней скованности.
Прюденс тихо вздохнула.
- Да, я бы...
- Прюденс, дорогая!
Громкий голос раздался за спиной у танцующих. Прю повернулась. Лукан тут же отпустил ее.
- Прюденс, дорогая! Ты снова здесь! Как же хорошо, что я тебя сегодня встретила!
Голос дамы был гулким и сочным. Это была крепкая старуха, c тяжелой челюстью и темными, похожими на маслины, глазами. Черные волосы блестели и были тщательно уложены. Они выглядели неестественными, и казалось, что это парик.
- Мадам Хадсон... Приятно видеть вас здесь, - выдавила из себя Прюденс.
Старуха улыбнулась.
- Твой день закончился? Ты уже свободна? – поинтересовалась она.
- Да... То есть, нет, но...
- Отлично! – обрадовалась старуха, поправляя свое темное платье, - надеюсь у тебя нет никаких планов на этот вечер? Я хотела бы перенести нашу встречу с пятницы на сегодня. Ты не против, милая?
Прю замялась.
- Вообще-то нет, но...
Она кивнула на Лукана, но тот куда-то исчез.
- Вот и чудно! – воодушевилась мадам Хадсон, - тогда пойдем?
С этими словами она пошла вперед, немного кренясь вперед. Прю ничего не оставалось делать, как пойти за ней.
***
Улица была наполнена летней вечерней тишиной и теплом. Деревья тихо покачивались в такт ветру, будто кто-то незримо дирижировал ими.
Лишь за пятьдесят метров от дома мадам Грэй начинались другие дома, а до этого улицей тянулись только деревья и кусты.
- Красиво, правда? – прервала молчание Прюденс.
Старуха ничего не ответила, и лишь неопределенно кивнула головой, щурясь на закатное солнце как сытый кот. Но кроме беззаботной маски, в ней также угадывалось какое-то напряжение.
- Мы скоро придем, милая, - проговорила мадам Хадсон через несколько минут, - только давай присядем. А то мне как-то не по себе после всех этих хождений.
- Да, конечно же, - ответила Прю, озабоченно поглядывая на женщину. Садясь на скамейку, мадам Хадсон уловила этот взгляд Прюденс.
- Не беспокойся, дорогая. Со мной ничего не случится, - стараясь быть веселой, произнесла она, нервно покручивая браслет на полной руке.
Прюденс в ответ лишь улыбнулась, поглядывая на небо.
- Я очень хочу, чтобы ты увидела то, что я тебе приготовила. Я думаю – тебе будет интересно это увидеть.
***
Квартира мадам Хадсон находилась на втором этаже большого дома. Раньше здесь был магазин, но он разорился, и здание стало жилым.
В квартире было невероятно жарко и душно. Окна – наглухо задрапированы тяжелыми занавесями, с длинными, пыльными кистями. Комната напоминала салон предсказаний. В углу было расставлено несколько коричневых кресел, а на книжном столике возле его стояло множество бутылочек с лекарствами и чашка с водой. Серый палас полностью покрывал пол, но в центре были видны пропаленные дырки, будто о ковер тушили сигары.
Прюденс с интересом осмотрелась. Она была здесь впервые со дня знакомства с мадам Хадсон. В прошлом, ее мать была хорошей подругой мадам, и маленькая Прю частенько просилась гости, но ее не брали. После смерти матери, мадам Хадсон на долгие годы куда-то исчезла из жизни Прюденс, и таинственным образом объявилась буквально два месяца назад, на вечернем чаепитии у мадам Грэй.
- Присаживайся, милочка, - произнесла мадам Хадсон, указывая на угол с креслами, - а я пока принесу чай.
Она еще раз улыбнулась Прю, и нервно дернув плечом, забрала свои лекарства и вышла в соседнюю дверь.
***
- Еще сахару?
- Нет... Нет, спасибо. Так что же вы хотели мне показать? Вы упоминали какой-то антиквариат?
У Прюденс закружилась голова. Глаза начало застилать туманом. На языке остался ужасный привкус чая – беловато-бежевого, с резким запахом и вкусом...
- Да-да, милая. Сейчас, минуточку.
Грузная старуха встала.
- Это и есть антиквариат... Почти что антиквариат...
Она подошла к другому столу, который находился возле зашторенных окон. На нем, под серой тканью угадывалось что-то плоское. Мадам Хадсон рывком сняла покрывало. На серебряном подносе, который был скорее всего железной, посеребренной подделкой, лежала крупная тарель. Она была фарфоровой, цвета слоновой кости, с несколькими большими, черными знаками. Один изображал треугольник, с трапецией посередине. Второй – четырех конечную звезду, с тремя линиями внутри. В центре тарели смутно угадывалось чье-то лицо, нарисованное казалось свежей, черной краской.
- Хех, вот и оно, - прокряхтела старуха, - очень красивая и древняя тарель. Только не надо подходить, я сама ее принесу.
Прю с трудом встала с кресла. Перед глазами все плыло, а ноги налились свинцовой тяжестью. Тошнило. Но казалось, мадам Хадсон совершенно этого не замечала.
- Вы знаете, мне... Мне... мне... что-то нездоровится... - голос Прюденс был сухим как наждак.
- Ничего-ничего, дорогая. Только взгляни на это, - высокий лоб Хадсон покрылся испариной, а руки дрожали. В голосе слышались истерические нотки. Она взяла Прюденс за плечи и поднесла к ее глазам тарель.
Казалось, девушку вырвет. Глаза страшно болели. Кожа на лице побледнела.
- Призываю тебя... Прийди ко мне... Давай... - словно заклинание шептала старуха, крепко держа Прю, которая впрочем и не могла пошевелиться.
Тело девушки содрогнулось в спазме, да так, что мадам Хадсон не смогла ее удержать. Руки забились в судорогах. Внезапно все стихло. Старуха, которая тоже дрожала, склонив голову, медленно отошла назад. Глаза с напряжением наблюдали за неподвижным телом девушки.
Тело пошевелилось. Перевернувшись на бок, Прю грациозно вскочила. В ее движениях появилось что-то кошачье - неуловимое, красивое и опасное.
- Ты призвала меня, - голос Прю был холоден, - и выполнила свое обещание... Что-же...
Старуха быстро подняла голову.
- Лиллит! За столько времени это получилось!
Мадм Хадсон рывком сняла с головы парик. Под ним оказались редкие седые волосы, впереди образовавшие высокие залысины.
- Сделай меня... Сделай меня такой, как она! Как ты!
Демоница скривилась.
- Как же ты никчемна. Как же никчемны твои желания... Ты действительно поверила мне...? Ну что же...
Лиллит повела рукой. Мадам Хадсон тяжело дыша, склонилась перед демоницей. Широкое темное платье старухи висело как балахон. Седые волосы поползли вниз, увеличиваясь на глазах и приобретая иссиня-черный цвет. Мадам Хадсон было не узнать. Вместо старухи стояла молодая девушка, с роскошными черными локонами, и слегка раскосыми темными глазами.
- Молодость, красота...! Здоровье и привлекательность! За это я и готова была продать душу!!!
- Ты ее уже продала, - надменно возразила демоница, - продала, когда отдала эту девушку. И тем самым предала ее мать, которая взяла из тебя клятву этого не делать... Перед своей смертью...
Лиллит расхохоталась.
- И теперь ты трижды грешница... Ты призвала меня, убила ее и отдала то, без чего ворота Рая навсегда для тебя заперты!
Мадам Хадсон немо уставилась на Лиллит.
- Ты... Ты все знаешь...
- Да, о тебе я знаю все. Ты ошибалась, когда думала, что из-под земли ничего не видно... Даже сквозь огонь адских мук я все видела и знала... Знала все твои метания, все твои мольбы и все болезни. Знала и о том, как ты собиралась меня изгнать обратно. Но знала ли ты, что при этом ее дочь умрет? Старость - всего лишь маска. Ее можно сорвать... А можно и одеть снова.
Мадам Хадсон опустилась на колени.
- Не делай этого... Умоляю тебя! - тихо просила она.
Лиллит склонилась над ней, и схватив за плечи, подняла ее вверх. Демоница обладала нечеловеческой силой, и швырнув тело Хадсон через всю комнату, грубо гоготнула. Молодое тело буквально почернело. Руки покрывались пятнами, и волосы выпали, обнажив голый череп. Кожа возле глаз лопнула. Темное платье загорелось. Лиллит переступила через тело, и открыв дверь, вышла. Огонь переметнулся на занавески, и вскоре запылала вся квартира.
Прюденс улыбнулась и сказала:
- Я думаю, что фотография выйдет отличной. Вы прекрасно смотритесь вместе. Молодой человек, который сидел напротив, вместе со своей дамой, тоже улыбнулся и встал.
- Великолепно! Когда мы сможем забрать фотографию?
Прюденс, машинально складывая накидку на аппарат, задумалась:
- Наверное, на следующей неделе... Завтра у меня встреча с мадам Хадсон... Вы же знаете ее? А в субботу...
- А в субботу уезжаем мы... – перебил мужчина, - но ничего. Будет время выбрать рамку.
Он еще раз улыбнулся, и помог своей даме встать с декоративного стула.
- До встречи, - мужчина попрощался с Прюденс, и открыв темную дверь, вышел.
Прю вздохнула и сложив тяжелый агрегат, отставила его к стене.
Вечеринка уже подходила к концу, но хозяйка особняка – мадам Грэй, собиралась продолжить ее еще и завтра. Вдова Грэй имела прекрасный, хотя и потертый временем особняк, который стоял отдали от всех домов, сохраняя тем самым свою индивидуальность.
Прюденс Уолтер, амбициозная, и конечно же, весьма симпатичная девушка двадцати пяти лет, работала здесь фотографом. Работа эта не приносила больших денег, зато сводила с нужными людьми, что тоже было весьма полезно.
***
Вестибюль был все еще переполнен. Ковер откатили к стене, а на голом, блестящем паркете устроили танцы. Чуть поодаль стояло фортепьяно, и пианист играл какую-то плавную, грустную мелодию, которая, очевидно, должна была закончить вечер. Возле него стояло несколько мягких кресел и диван, в которых величественно восседали пожилые дамы, примерно возраста мадам Грэй, и о чем-то оживленно беседовали, поглядывая на танцоров.
Прюденс подошла к напольному зеркалу, и тщательно себя осмотрев, поправила волосы и черное боа, пушистой лентой лежащее на плечах. Темно-синее платье обтягивало молодую фигуру, а в глубоком вырезе крылась высокая грудь. Каштановые волосы были острижены по модному тогда «каре», и красиво подчеркивало карие глаза.
- Может присядете?
Две пожилых дамы улыбнулись Прю, и указали на соседний диван. Прюденс поприветствовала их, но садиться не спешила, не зная как отказаться.
- Может потанцуем, леди? Я бы очень хотел разделить с вами этот последний танец, - высокий светловолосый мужчина в черном фраке подошел к девушке, подавая руку. Прю тонко улыбнулась, и пошла в танец, даже не обернувшись на старух. Пожилые дамы провели их длинным, злым взглядом, и встали с кресел.
- Если ты была бы девочкой,
А я был бы мальчиком -
Если было бы так...
Мы были ими, мы были иными...
Я дарил цветы, а ты мне свои поцелуи.
Пианист запел. Он имел красивый, глубокий баритон, и плавная мелодия фортепьяно усиливала впечатление от голоса.
- Меня зовут Лукан, - тихо сказал мужчина Прюденс, покачиваясь в танце вместе с ней, - а вас?
Его рука скользнула чуть ниже талии.
- Прю... Меня зовут Прю, - просто сказала девушка, наслаждаясь танцем.
Рука Лукана скользнула еще ниже. –
- Как вы считаете, может мы проведем вечер... а возможно и ночь в другом месте?
Он снова улыбнулся, но в этой улыбке уже не чувствовалось прежней скованности.
Прюденс тихо вздохнула.
- Да, я бы...
- Прюденс, дорогая!
Громкий голос раздался за спиной у танцующих. Прю повернулась. Лукан тут же отпустил ее.
- Прюденс, дорогая! Ты снова здесь! Как же хорошо, что я тебя сегодня встретила!
Голос дамы был гулким и сочным. Это была крепкая старуха, c тяжелой челюстью и темными, похожими на маслины, глазами. Черные волосы блестели и были тщательно уложены. Они выглядели неестественными, и казалось, что это парик.
- Мадам Хадсон... Приятно видеть вас здесь, - выдавила из себя Прюденс.
Старуха улыбнулась.
- Твой день закончился? Ты уже свободна? – поинтересовалась она.
- Да... То есть, нет, но...
- Отлично! – обрадовалась старуха, поправляя свое темное платье, - надеюсь у тебя нет никаких планов на этот вечер? Я хотела бы перенести нашу встречу с пятницы на сегодня. Ты не против, милая?
Прю замялась.
- Вообще-то нет, но...
Она кивнула на Лукана, но тот куда-то исчез.
- Вот и чудно! – воодушевилась мадам Хадсон, - тогда пойдем?
С этими словами она пошла вперед, немного кренясь вперед. Прю ничего не оставалось делать, как пойти за ней.
***
Улица была наполнена летней вечерней тишиной и теплом. Деревья тихо покачивались в такт ветру, будто кто-то незримо дирижировал ими.
Лишь за пятьдесят метров от дома мадам Грэй начинались другие дома, а до этого улицей тянулись только деревья и кусты.
- Красиво, правда? – прервала молчание Прюденс.
Старуха ничего не ответила, и лишь неопределенно кивнула головой, щурясь на закатное солнце как сытый кот. Но кроме беззаботной маски, в ней также угадывалось какое-то напряжение.
- Мы скоро придем, милая, - проговорила мадам Хадсон через несколько минут, - только давай присядем. А то мне как-то не по себе после всех этих хождений.
- Да, конечно же, - ответила Прю, озабоченно поглядывая на женщину. Садясь на скамейку, мадам Хадсон уловила этот взгляд Прюденс.
- Не беспокойся, дорогая. Со мной ничего не случится, - стараясь быть веселой, произнесла она, нервно покручивая браслет на полной руке.
Прюденс в ответ лишь улыбнулась, поглядывая на небо.
- Я очень хочу, чтобы ты увидела то, что я тебе приготовила. Я думаю – тебе будет интересно это увидеть.
***
Квартира мадам Хадсон находилась на втором этаже большого дома. Раньше здесь был магазин, но он разорился, и здание стало жилым.
В квартире было невероятно жарко и душно. Окна – наглухо задрапированы тяжелыми занавесями, с длинными, пыльными кистями. Комната напоминала салон предсказаний. В углу было расставлено несколько коричневых кресел, а на книжном столике возле его стояло множество бутылочек с лекарствами и чашка с водой. Серый палас полностью покрывал пол, но в центре были видны пропаленные дырки, будто о ковер тушили сигары.
Прюденс с интересом осмотрелась. Она была здесь впервые со дня знакомства с мадам Хадсон. В прошлом, ее мать была хорошей подругой мадам, и маленькая Прю частенько просилась гости, но ее не брали. После смерти матери, мадам Хадсон на долгие годы куда-то исчезла из жизни Прюденс, и таинственным образом объявилась буквально два месяца назад, на вечернем чаепитии у мадам Грэй.
- Присаживайся, милочка, - произнесла мадам Хадсон, указывая на угол с креслами, - а я пока принесу чай.
Она еще раз улыбнулась Прю, и нервно дернув плечом, забрала свои лекарства и вышла в соседнюю дверь.
***
- Еще сахару?
- Нет... Нет, спасибо. Так что же вы хотели мне показать? Вы упоминали какой-то антиквариат?
У Прюденс закружилась голова. Глаза начало застилать туманом. На языке остался ужасный привкус чая – беловато-бежевого, с резким запахом и вкусом...
- Да-да, милая. Сейчас, минуточку.
Грузная старуха встала.
- Это и есть антиквариат... Почти что антиквариат...
Она подошла к другому столу, который находился возле зашторенных окон. На нем, под серой тканью угадывалось что-то плоское. Мадам Хадсон рывком сняла покрывало. На серебряном подносе, который был скорее всего железной, посеребренной подделкой, лежала крупная тарель. Она была фарфоровой, цвета слоновой кости, с несколькими большими, черными знаками. Один изображал треугольник, с трапецией посередине. Второй – четырех конечную звезду, с тремя линиями внутри. В центре тарели смутно угадывалось чье-то лицо, нарисованное казалось свежей, черной краской.
- Хех, вот и оно, - прокряхтела старуха, - очень красивая и древняя тарель. Только не надо подходить, я сама ее принесу.
Прю с трудом встала с кресла. Перед глазами все плыло, а ноги налились свинцовой тяжестью. Тошнило. Но казалось, мадам Хадсон совершенно этого не замечала.
- Вы знаете, мне... Мне... мне... что-то нездоровится... - голос Прюденс был сухим как наждак.
- Ничего-ничего, дорогая. Только взгляни на это, - высокий лоб Хадсон покрылся испариной, а руки дрожали. В голосе слышались истерические нотки. Она взяла Прюденс за плечи и поднесла к ее глазам тарель.
Казалось, девушку вырвет. Глаза страшно болели. Кожа на лице побледнела.
- Призываю тебя... Прийди ко мне... Давай... - словно заклинание шептала старуха, крепко держа Прю, которая впрочем и не могла пошевелиться.
Тело девушки содрогнулось в спазме, да так, что мадам Хадсон не смогла ее удержать. Руки забились в судорогах. Внезапно все стихло. Старуха, которая тоже дрожала, склонив голову, медленно отошла назад. Глаза с напряжением наблюдали за неподвижным телом девушки.
Тело пошевелилось. Перевернувшись на бок, Прю грациозно вскочила. В ее движениях появилось что-то кошачье - неуловимое, красивое и опасное.
- Ты призвала меня, - голос Прю был холоден, - и выполнила свое обещание... Что-же...
Старуха быстро подняла голову.
- Лиллит! За столько времени это получилось!
Мадм Хадсон рывком сняла с головы парик. Под ним оказались редкие седые волосы, впереди образовавшие высокие залысины.
- Сделай меня... Сделай меня такой, как она! Как ты!
Демоница скривилась.
- Как же ты никчемна. Как же никчемны твои желания... Ты действительно поверила мне...? Ну что же...
Лиллит повела рукой. Мадам Хадсон тяжело дыша, склонилась перед демоницей. Широкое темное платье старухи висело как балахон. Седые волосы поползли вниз, увеличиваясь на глазах и приобретая иссиня-черный цвет. Мадам Хадсон было не узнать. Вместо старухи стояла молодая девушка, с роскошными черными локонами, и слегка раскосыми темными глазами.
- Молодость, красота...! Здоровье и привлекательность! За это я и готова была продать душу!!!
- Ты ее уже продала, - надменно возразила демоница, - продала, когда отдала эту девушку. И тем самым предала ее мать, которая взяла из тебя клятву этого не делать... Перед своей смертью...
Лиллит расхохоталась.
- И теперь ты трижды грешница... Ты призвала меня, убила ее и отдала то, без чего ворота Рая навсегда для тебя заперты!
Мадам Хадсон немо уставилась на Лиллит.
- Ты... Ты все знаешь...
- Да, о тебе я знаю все. Ты ошибалась, когда думала, что из-под земли ничего не видно... Даже сквозь огонь адских мук я все видела и знала... Знала все твои метания, все твои мольбы и все болезни. Знала и о том, как ты собиралась меня изгнать обратно. Но знала ли ты, что при этом ее дочь умрет? Старость - всего лишь маска. Ее можно сорвать... А можно и одеть снова.
Мадам Хадсон опустилась на колени.
- Не делай этого... Умоляю тебя! - тихо просила она.
Лиллит склонилась над ней, и схватив за плечи, подняла ее вверх. Демоница обладала нечеловеческой силой, и швырнув тело Хадсон через всю комнату, грубо гоготнула. Молодое тело буквально почернело. Руки покрывались пятнами, и волосы выпали, обнажив голый череп. Кожа возле глаз лопнула. Темное платье загорелось. Лиллит переступила через тело, и открыв дверь, вышла. Огонь переметнулся на занавески, и вскоре запылала вся квартира.
Очерки и прочая литературная ерунда...
Сейчас ко мне прилетела литературная муза - и бац! Вспоминается песенка "Молочные свинки на пишушей машинке... та-та-та... И похрюкивают и попукивают...". Тоже самое со мной за клавиатурой ноутбука. Вот хочется писать и хочется. И, знаете, пишу. Пока что очерки. На моем "счету" - "Хроники обычной жизни", "Маска Старости", "Медная слёза" и много еще чего. Это - мои самые удавшиеся "тренировки", как я называю свои очерки. А сейчас начал писать книгу. Первая глава уже завершена. Книга - дань моему бывшему хобби, что-ли. А именно стимпанку. Раньше и впрочем, сейчас мне очень нравился этот малоизвесный жанр. Ну а книга - по одной из компютерных игр. Сама идея не моя - но считаю, что это тоже неплохая тренировка. Очерки - выставляю ниже.
Начало...
Блогов много. Раньше я не хотел и не считал нужным вести блог - да еще и в Интернете. Этот же я хочу посвятить своим друзьям и близким - иногда у нас нет времени на частое общение, и остается просто записывать свои события, мысли и занятия. Надеясь на то, что они это прочтут. Вот так.